Почему Россия и Китай обречены на соперничество в Сахеле

Саммит в Бамако: Нигер, Мали и Буркина-Фасо против всего мира

23 декабря 2025 года в Бамако завершился второй саммит Альянса государств Сахеля (AES). Лидеры военных правительств — генерал Ассими Гоита (Мали), генерал Абдурахаман Чиани (Нигер) и капитан Ибрагим Траоре (Буркина-Фасо) — подписали протоколы, которые закрепили переход от военного союза в сторону полноценной конфедерации. Новым ротационным председателем альянса назначен капитан Траоре.

Риторика саммита строилась на жестком противопоставлении достигнутой независимости и «неоколониальной оккупации». Генерал Чиани заявил, что альянс «положил конец присутствию всех оккупационных сил», имея в виду французский военный контингент (2025) и закрытие американских баз, включая стратегический объект для пусков беспилотников в Агадесе.

Для обеспечения суверенитета лидеры договорились о создании Конфедеративного инвестиционного банка с уставным капиталом 500 млрд франков КФА ($895 млн). С его помощью будут финансировать инфраструктурные проекты в обход западных кредиторов. В сфере безопасности завершено создание объединенного военного контингента численностью 5 тыс. человек. Также принято решение о введении единых биометрических паспортов AES и запуске общего телеканала для противодействия «информационному доминированию» западных СМИ.

Саммит подтвердил курс AES на формирование независимого центра силы в Африке. 29 января 2025 года три страны вышли из Экономического сообщества западноафриканских государств (ЭКОВАС). Военные администрации обосновали этот шаг тем, что региональный блок «предал свои идеалы», попав под влияние иностранных держав, и вместо помощи в борьбе с терроризмом ввел «нелегитимные и бесчеловечные» санкции.

Национализация как революция: как хунты вытесняют западные компании из Африки

Серия военных переворотов в Мали (2020, 2021), Буркина-Фасо (2022) и Нигере (2023) привела к власти поколение офицеров, которое винит в экономической отсталости региона постколониальные связи с Францией. Так, французская горнодобывающая компания Orano (ранее Areva) работала в регионе по долгосрочным соглашениям, предусматривающим минимальные роялти и вывоз сырья в необработанном виде. Большая часть добавленной стоимости в итоге создавалась за пределами государств. Остальные доходы от налогов размывались коррупционными схемами предыдущих администраций.

Новые военные правительства после прихода к власти начали программу по национализации западных активов.

• Нигер: в июне 2024 года власти отозвали лицензию у французской компании Orano на разработку месторождения Имурарен. В декабре 2024 года государство установило полный контроль над рудником Сомаир, где Orano владела 63% акций. Францию полностью вытеснили из уранового сектора.
• Буркина-Фасо: в августе 2024 года правительство капитана Траоре национализировало золотые рудники Бунгу и Вагньон, ранее принадлежавшие британской Endeavour Mining. Лидер страны заявил, что теперь «мы сами будем добывать наше золото».
• Мали: в октябре 2024 года национализирован рудник Ятела (актив южноафриканской AngloGold Ashanti и канадской Iamgold). В ноябре 2024 года в Бамако был задержан директор австралийской Resolute Mining. Его выпустили на свободу только после того, как он выплатил в бюджет $160 млн.

После вывода французских и американских войск национальные армии оказались неспособны самостоятельно удерживать контроль над территорией страны. Группировки JNIM («Аль-Каида»*) и ISWAP («Исламское государство»*) перешли от партизанских набегов в полномасштабное наступление.

Боевики перерезают ключевые транспортные артерии, блокируя подвоз топлива и продовольствия к городам и рудникам. На протяжении нескольких лет столица Мали, Бамако, находится в топливной блокаде. В городе пропадает электричество, прекращают работу автозаправки.

Для удержания власти и защиты национализированных ресурсов хунты обратились к Москве. В 2021 году в регион прибыли подразделения ЧВК «Вагнер». В начале 2024 года была официально создана и развернута новая структура под прямым управлением Министерства обороны РФ — «Африканский корпус».

Основные базы развернуты в Бамако (Мали), Лумбиле (Буркина-Фасо) и Ниамее (Нигер). Российские специалисты обеспечивают личную охрану военных лидеров, инструктаж местных армий и оборону стратегических месторождений. В апреле 2025 года глава МИД России Сергей Лавров подтвердил обязательства Москвы по военной поддержке объединенных сил альянса.

Параллельно с российским силовым присутствием укрепляется экономическое влияние Пекина. Китайские госкорпорации (Ganfeng Lithium и CNPC) сохраняют и расширяют контроль над литиевыми и нефтяными проектами.

Как Россия и Китай делят сферы влияния в Сахеле

После юридического оформления национализации западных активов началась фаза перераспределения ресурсов. Вакуум, оставленный Францией и США, заполняется Москвой и Пекином, которые предложили военным правительствам принципиально иную модель сотрудничества. Главное преимущество новых партнеров — отказ от политических требований. 

Главным стратегическим интересом России является замещение французской Orano в урановом секторе Нигера. На данный момент «Росатом» обеспечивает около 17% поставок урана на мировой рынок. Получение контроля над месторождениями в Нигере позволит Москве укрепить свое влияние на глобальном рынке ядерного топлива.

В июне 2025 года в Бамако при участии российских специалистов началось строительство аффинажного завода. Это позволит Буркина-Фасо полностью перерабатывать золото на месте, исключая отправку сырья в Европу.

Китайская экспансия нацелена на доминирование в индустрии электромобилей. Ключевой актив — литиевый рудник Гуламина в Мали. Китайский гигант Ganfeng Lithium владеет 65% проекта, обеспечив себе поставки сырья для аккумуляторных заводов КНР на 20 лет вперед.

На текущем этапе Россия и Китай действуют как ситуативные союзники. Их объединяет общая цель — демонтаж западного влияния в регионе, но по мере заполнения вакуума страны теоретически могут перейти к конкуренции за влияние.

Наиболее вероятной зоной прямого коммерческого столкновения становятся урановые активы Нигера. Китайские компании, которые на протяжении последних десятилетий создали прочную логистическую систему на континенте, обладают стратегическим преимуществом перед Россией. Если Пекин решит диверсифицировать свои атомные активы за счет нигерского урана, это приведет к прямой конкуренции с Москвой за одни и те же месторождения.

Пекин также может быть обеспокоен, что «Африканский корпус» и местные армии не смогут обеспечить безопасность китайских инфраструктурных проектов от джихадистов. Об этом свидетельствует аккредитация в феврале 2025 года военного атташе КНР в Нигере. Пекин создал прямой канал коммуникации с военным руководством Нигера в обход российских советников.

Китайская госкорпорация Norinco стала поставлять в регион бронетехнику. В середине 2024 года крупные партии танков и БТР получили Буркина-Фасо и Мали. Своими действиями Китай снижает их зависимость от российского ВПК, что может противоречить интересам Москвы.

Да и сами лидеры Альянса AES, похоже, осознают риски смены одной зависимости на другую и намеренно сталкивают интересы партнеров. В сентябре 2024 года правительства трех стран одновременно с подписанием контракта с «Роскосмосом» на спутниковые данные провели раунд переговоров с Си Цзиньпином на Форуме сотрудничества Китай – Африка (FOCAC). Маневрируя между запросом Москвы на эксклюзивность в сфере безопасности и финансовой мощью Пекина, военные режимы пытаются выторговать максимально выгодные условия сотрудничества.

* Террористическая группировка, запрещенная в РФ.

Фото обложки: Government of the Republic of Mali