Знамя Победы над Рейхстагом: история великой фотографии

Фотограф Евгений Халдей, можно сказать, шел к этому кадру всю жизнь. Он начал фотографировать еще подростком, затем снимал для многотиражки собственного завода и еще до войны стал сотрудником ТАСС. Он сделал одну из первых фотографий Великой Отечественной — снимок толпы, слушающей у репродуктора обращение наркома Молотова о нападении фашистской Германии на Советский Союз 22 июня 1941 года. Затем был фронт, а в 1945 году Халдей оказался в Берлине.

Евгений Халдей сделал в Берлине несколько ярких фотографий, включая девушек-регулировщиц, — эти снимки вскоре обошли мир. Но Халдей готовил нечто совершенно убойное.

К тому моменту Рейхстаг, как и весь Берлин, уже пал. На бывшем здании немецкого парламента успели побывать десятки знамен. Собственно, из-за этого по сей день не утихают споры о том, кто же первым водрузил знамя на Рейхстаг: отметиться хотели все, и кроме штурмовых групп знамена водружали все подряд; кто-то даже успел сбросить на крышу знамя с самолета.

Вернемся немного назад. В историю вошли сержант Михаил Егоров и младший сержант Мелитон Кантария, и знамя, которое подняли именно они, считается «тем самым» знаменем Победы. Однако в целом история была куда сложнее.

Первое знамя вывесила штурмовая группа, прорвавшаяся в Рейхстаг во время штурма 30 апреля. Эти бойцы выставили его в окно. Однако имелось в виду все-таки закрепить его на крыше. Поздно вечером в Рейхстаг попали старшие офицеры, а в здание МВД («дом Гиммлера») напротив Рейхстага доставили флаг 150-й стрелковой дивизии.

Внутри Рейхстага в тот момент находилось несколько рот, включая пробившуюся вечером в северную часть здания роту старшего сержанта Ильи Сьянова (принял командование после ранения штатного командира). Сьянов получил задачу — проложить путь для Егорова и Кантарии на купол. Всей этой операцией командовал лейтенант Алексей Берест.

Рейхстаг имеет довольно сложную внутреннюю структуру с множеством помещений, подвалами, чердаком — и группами немцев внутри. Группа Сьянова проскочила на чердак, оттуда на крышу, по дороге разоружила группу фольксштурмистов. Но бегать по крыше Берест счел неразумной идеей: пуля или осколок могли прилететь и от чужих, и от своих, а к тому же было темно и можно было просто свалиться с немалой высоты без всяких усилий со стороны врага. Так что знамя установили на фронтоне главного входа, не мудрствуя лукаво.

У группы Егорова и Кантария были «конкуренты» — группы лейтенанта Кошкарбаева, лейтенанта Сорокина и капитана Макова. Спорить о приоритете дело неблагодарное, тем более что знамена устанавливали в разных местах, а точное время фиксировалось в лучшем случае самой группой знаменосцев. Группа Береста, Сьянова, Егорова и Кантарии — это отряд, который точно побывал на крыше и точно водрузил там «официальное» знамя, которое удержалось наверху, не было сбито огнем, не упало и не сгорело. Почему в итоге и стало «тем самым».

Кстати, бой в Рейхстаге в это время еще шел. По оценкам русских, внутри здания осталось еще 20–30 отдельных групп немцев общей численностью более тысячи человек. В основном они сидели по подвалам. Так что когда знамена уже развевались на Рейхстаге, внутри шел свирепый бой. Немцы даже устроили контратаку — в одном месте выбили фаустпатроном потолок подвала и попытались вырваться на первый этаж. Но пока шел бой, начался пожар, и немцы не смогли вылезти наверх из-за огня и дыма, а также благодаря усилиям русских, которые сначала закидывали гранатами все, что лезло снизу, а затем притащили огнеметы и устроили аутодафе тем, кто недостаточно быстро выходил с поднятыми руками. Немцы запросили капитуляции, но потребовали, чтобы принимал ее полковник.

У русских не имелось в шаговой доступности полковника, поэтому лейтенанту Бересту оперативно «улучшили» погоны и отправили принимать сдачу. Сидельцы хотели почетной капитуляции с правом выхода к остаткам гарнизона у Бранденбургских ворот. Берест счел это требование неадекватным, а поскольку у него были огнеметы, тон диалога задавал он.

Утром 2 мая капитулировал весь гарнизон Берлина, и остатки гарнизона Рейхстага артачиться перестали. В плен сдались 1286 человек.

В этот-то день к Рейхстагу и попал Евгений Халдей. Здание еще дымилось, на площади между Рейхстагом и зданием МВД стояла подбитая и целая техника, люди кое-как отходили от свирепого боя.

Но яркого фото, которое бы служило вечным напоминанием о триумфе, не было.

К концу войны я уже не возвращался из командировок без снимков со знаменами над освобожденными или взятыми городами. Флаги над Новороссийском, над Керчью, над Севастополем.

рассказывал фотограф Евгений Халдей позднее

Специально для такого дела Халдей позаимствовал у завхоза ТАСС Григория Любинского три красные скатерти. Его дальний родственник, портной Израиль Кишицер, сделал из них флаги, приделав тесемки. Серп и молот фотограф вырезал из простыни и нашил на них сам. С этими знаменами он и поехал в Берлин.

Одно знамя он установил для фото на здании аэродрома Темпельхоф, где стоял штаб 8-й гв. армии. Другое — на Бранденбургских воротах. Теперь оставался ударный номер программы.

Героев снимка Халдей нашел случайно. Он попросил поучаствовать первых попавшихся солдат. К слову, боец, который стал знаменосцем для фото, оказался исключительно достойным: юный солдат с Урала Алексей Ковалев был кавалером ордена Славы. Взяв еще двоих товарищей, Абдулхакима Исмаилова из Дагестана и минчанина Леонида Горычева, он с фотографом залез наверх. Там они нашли уцелевший кусок крыши со скульптурными башнями. 

Так и получилось фото столетия. Один из снимков оказался наиболее удачным (хотя по Сети сейчас ходят еще несколько вариантов). А Халдей помчался в Москву.

Там вышел курьез. У Исмаилова на руках было два браслета часов. Редактор крякнул и попросил Халдея удалить лишнюю деталь: могли обвинить в мародерстве. Фотограф на негативе булавкой сцарапал циферблат. Что это была за притча, кстати, так и осталось неизвестным. Исмаилова расспрашивали на этот счет, но тот уже был глубоким стариком, путал даты и обстоятельства событий и про конкретные браслеты не помнил. Могли и правда быть трофейные часы (а в здании напротив русские во время штурма Рейхстага захватили среди прочего гору наградных немецких часов), мог быть, наконец, компас — с компасами на руках солдаты и офицеры иногда действительно ходили. В общем, этот вопрос уже, наверное, разрешения никогда не получит.

Горычев прожил, судя по всему, после Победы недолго. Ковалев жил в Киеве, работал пожарным, скончался уже в 1990-е. Исмаилов мирно дожил свой век в родном селе под Хасавюртом и умер уже в нашу эпоху.

Ну а Халдей сделал фотографию — символ Победы. Позже он будет снимать Парад Победы в Москве; фото, где старший сержант Федор Легкошкур держит поверженный штандарт дивизии СС «Адольф Гитлер», — это тоже Халдей. На Нюрнбергском процессе некоторые его снимки использовались в качестве вещдоков, а сам он сделал несколько снимков подсудимых. Его фотографии «открывали» Великую Отечественную войну, и он же «закрыл» ее.