ЦИК снял Павла Грудинина с думских выборов. В эти дни мы узнали, что рьяный сталинист, бывший единоросс, директор совхоза и участник громких семейных скандалов, оказывается, все еще имеет заграничные офшоры (по закону кандидату этого нельзя), а во-вторых, не член КПРФ.
Политическая, предпринимательская и заодно семейная жизнь Грудинина пошла прахом в тот момент, когда он решил побороться за президентское кресло и самоуверенно пообещал, что дойдет до второго тура.
Наружу сразу вылезло все, что только могло вылезти: счета в швейцарских банках, некрасивая история развода, зарубежная недвижимость, темные схемы вокруг земель «Совхоза им. Ленина» и прочее-прочее, что только может вылезти у бизнесмена, внезапно оказавшегося в объективе пристального внимания.
Все это оставляло очень двойственное ощущение. С одной стороны — недвижимость есть, счета есть, развод действительно некрасивый. С другой — в России вряд ли остался хоть один человек, искренне верящий, что у отечественного политика не может быть всего этого. Власть везде идет рука об руку с деньгами, а швейцарские счета, испанские виллы и сложные семейные отношения — всего лишь обязательные сопутствующие. Человека не пускают в высшую власть, он неугоден, и потому система ищет любые способы, чтобы выкинуть его на обочину, — так все происходящее должно было выглядеть в глазах обывателя.
Германию в последний раз подобный скандал потряс в 2011 году, когда в докторской диссертации министра обороны Карла-Теодора цу Гуттенберга нашли признаки плагиата — 15 скопированных отрывков чужого текста. Цу Гуттенберг в те годы был крайне популярным политиком — его прочили в канцлеры, а народ Германии меньше всего волновало, писал ли молодой министр свой труд сам или копипастил из интернета. Однако скандал сделал свое дело: цу Гуттенберга лишили ученой степени, а затем он подал в отставку и навсегда исчез с политического небосклона, оставив массу вопросов.
Кому вдруг стало нужно копаться в никому не интересной диссертации? Почему министра добили — ведь плагиаты находили и до, и после него, но все (включая нынешнего председателя Еврокомиссии Урсулу фон дер Ляйен, которая до этого возглавляла немецкое оборонное ведомство) посты сохранили?
Как и с Грудининым, все это выглядело как расправа системы, которой надо было срочно, под любым предлогом избавиться от случайного, высоко забравшегося человека. Но этот случай был исключительным. Больше с тех времен в Германии не происходило ничего подобного. И чтобы понять, почему, достаточно сравнить политическую систему Германии и России.
Может ли в России, чисто теоретически, любой человек стать главой государства? Ответ — да. Понимаю, что многих это рассмешит, но все же достаточно отвечать не самым сложным требованиям и собрать подписи. Да, президентская кампания стоит очень много денег, эти деньги придется где-то искать, их не дадут просто так и так далее, но все же — это выполнимо. Скептикам напомню случай союзной Беларуси, в которой в выборах участвовал совсем уже случайный человек, Светлана Тихановская — и именно этого человека европейские и американские лидеры сейчас считают избранным президентом.
В Германии это невозможно. Главой страны по Конституции (сейчас многие удивятся) считается федеральный президент, однако де-факто эта должность декоративная — он просто живет в замке Бельвю и подписывает указы. Выбирают его не граждане, а Федеральное собрание — более или менее случайная группа людей, в которую в прошлый раз, следуя политкорректному тренду, включили обязательного трансвестита. Настоящая полнота власти — в руках канцлера, на наши деньги — премьер-министра. Премьер-министр — это глава партии, набравшей большинство на выборах в парламент. И вот тут кроется главная разница.
Лидером партии не может стать случайный человек. Он обязан пройти весь путь от самых низов, избираться депутатом сначала от региональных отделений, проявить себя в хитросплетениях политики, выйти на федеральный уровень. Но и это не главное. Лидером партии не станет тот, с чьей кандидатурой не согласится партийное руководство. Кандидат на федеральных выборах — это человек в любом случае согласованный, рассмотренный под лупой, устраивающий всех: «старших товарищей», лоббистов, спецслужбы. Только тогда он предъявляется народу, и за него можно, наконец-то, поставить крестик в бюллетене. Мы никогда не узнаем, в чем на самом деле была причина экстренного катапультирования Карла-Теодора цу Гуттенберга, но случай этот на то и исключительный — во всех остальных партийный немецкий аппарат справлялся с задачей отстрела неугодных на ранних стадиях.
Германия пришла к этой схеме не сразу, история помнит всякие эксцессы в истории этой непростой страны. Но система отрегулировалась, убрала тайные и не очень презентабельные свои механизмы под обшивку, на которой написано гордое слово «демократия». Случайный человек не займет высокой должности. Умные мужчины и женщины все решат между собой — но народу, конечно, дадут иллюзию того, что это они выбрали.
Казус «недемократичной» России состоит в том, что на самом деле ее устройство формально куда ближе к исконному, греческому пониманию демократии.
Открытый сталинист и не слишком чистоплотный предприниматель может появиться из ниоткуда и претендовать сразу на самый высокий пост — при одобрении легковерного народа и одновременно при понимании элит, что такого допускать на Олимп никак нельзя. И система начинает включать защитные механизмы.
Но только в Германии вопрос решился бы парой закрытых партийных заседаний и избиратель просто не узнал бы, что был, оказывается, такой герр Грудинин. В России же все происходит шумно и напоказ, вся механика обнажена, работа фильтров видна, и не каждому приятен вид этой картины.
Грудинину не повезло попасть в шестерни системы, которая в том или ином виде есть в любом развитом государстве. Повезло ли ему в том, что эти шестерни смелют его напоказ, скорее всего, сделав мучеником, — вопрос уже к Павлу Николаевичу.