В поисках гуанчи

Напротив меня — истлевшие мумии, завернутые в пергамент. Они больше походят на пепел, остающийся от бумаги, которую бросаешь в костер, чтобы он разгорелся быстрее. 

Удивительно, как мумий не разнес ветер за сотни лет до того, как они попали в музей. Эти останки — одно из немногих доказательств существования загадочной цивилизации гуанчи, коренного народа Канарских островов. Я прилетел на остров, чтобы найти неоязыческий культ, который, если верить слухам, в 2001 году возродили потомки аборигенов.

Мое знакомство с коренным населением началось в музее, а европейцы узнали о гуанчи из-за кораблекрушения. В июле 1341 года генуэзские парусники разбились неподалеку от Тенерифе, и матросы вынуждены были искать помощи у местных. Штурман Николосо да Рекко стал первым, кто рассказал миру о племенах, населявших Канары. Моряка поразило отсутствие кораблей: гуанчи не умели их строить и, как выяснилось, оказались единственным островным народом без этого навыка.

Я продолжил поиски гуанчи, обратившись к музейному работнику. «Не осталось никаких гуанчи. Только мумии, сходи посмотри еще раз», — безапелляционно отрезал смотритель, выполняющий роль кассира в пустом из-за отсутствия туристов музее в столице Тенерифе, городе Санта-Крус.

«Но вот же, они даже зарегистрировали свою церковь, смотри», — я протянул ему телефон со статьей о культе на испанском.

Он нехотя взял его в руки, приподнял очки и спустя пару секунд замахал руками: «Нет-нет-нет, это все глупости. Если ты посмотрел всю выставку, лучше уходи. Ничем не могу тебе помочь».

Я вышел на улицу Санта-Крус, мимо пронеслась Tesla, по набережной на сегвее проехал полицейский. Музейные экспонаты с подписями о пещерных людях, приносящих жертву богине солнца, казались чем-то из параллельной реальности, не имеющей ничего общего с восьмиполосными магистралями и ветряными мельницами на их обочинах. 

Чем больше я пытался узнать о происхождении гуанчи перед поездкой, тем больше возникало вопросов. Существует много версий о появлении гуанчи, большинство ученых прослеживают истоки в государствах северной Африки. По заверениям первооткрывателей, гуанчи были светловолосыми, а ближайшая к островам область распространения блондинов — Атласские горы в Марокко.

Наскальные надписи из спиралей и кругов, представленные в музее, сразу напомнили мне тифинаг — алфавит, который используют марокканские берберы. От гуанчи сохранилось всего несколько сотен слов и фраз, многие из которых пока не расшифрованы. Лингвисты считают, что по грамматическим особенностям их язык схож с праберберским, который развивался под воздействием Древнего Египта. 

Например, в их языке есть слово gerag, означающее «знатный род», ни в одном из берберских языков такого слова не осталось, зато его корень можно найти в древнеегипетском grg — что означает «быть на высоком месте». Это позволяет говорить о том, что берберы когда-то влияли на гуанчи, но не являются их прародителями.

Мумифицирование — второй аутентичный феномен. Гуанчи — третий в мире народ, помимо инков и египтян, кто владел этой технологией и создавал ритуальные мумии на протяжении многих веков.

Одна из возможных зацепок в поисках гуанчи — пирамиды Гуимар в одноименном городе на восточном побережье острова. Рано утром я помчался к ним, проехав больше 100 километров, вместо навигатора постоянно ориентируясь на вулкан Тейде. Его пик видно почти из каждой части острова. Чем ближе подъезжаешь, тем гуще туман. Температура падает с +20 до +10 за какие-то полчаса, в тени иногда виднеется снег.

В какой-то момент по узкому серпантину можно подняться настолько высоко, что туман рассеется и облака останутся внизу, открыв инопланетные пейзажи Тейде и соседних вулканов. Здесь находится самая высокая точка Испании — 3718 метров. Чем темнее застывшая лава, тем она старше: по мере приближения к кратеру цвет пейзажа постепенно меняется с грифельно-черного и пепельно-серого на кирпичный и песочный.

На въезде в Гуимар стоит бронзовый памятник двум мужчинам в шерстяных тогах, держащих женщину с короной. 

«Дева Мария на руках у гуанчи» — написано на табличке у подножья. Лица мужчин выражают покорность, но никак не радость и счастье. 

Из-за эпидемии пирамиды были закрыты, и мне пришлось искать обходные пути — в заборе есть много дыр, а внутри никакой охраны. Я пролез внутрь и оказался один на один с шестью пирамидами, построенными из черных вулканических камней. Мое появление, кажется, смутило только огромных ящериц, встречавших закат на поросших кактусами идеально ровных склонах этих странных сооружений.

Вокруг этого памятника ЮНЕСКО раскинулись жилые кварталы маленького испанского города. Местные каждый день видят из окна следы исчезнувшей цивилизации. Раньше пирамид было девять — столько же, сколько и королевств во время начала испанского завоевания. Путешественник и исследователь Тур Хейердал выдвинул теорию о том, что они использовались для наблюдения за звездами: в день летнего солнцестояния с вершины наивысшей пирамиды можно дважды наблюдать садящееся солнце, оно словно скачет между двух горных вершин.

При раскопках под одной из пирамид были обнаружены кости, керамика и артефакты культуры гуанчи, их радиоуглеродный анализ показал, что они относятся к периоду с 680 по 1020 год н.э. 

Начинало темнеть, я проезжал мимо таверны «Гуанчине», на вывеске был изображен решительный и агрессивный мужчина в шерстяной тоге с копьем в руках.

Через дорогу начинался национальный парк у подножья горы Колорадас, но с виду это место не пользовалось особой популярностью. За стойкой сидел престарелый бармен, смотревший новости на маленьком телевизоре, прикрученном к стене.

— Ола! Я приехал из России и ищу следы гуанчи. Ты один из них? — я решил сбить скучающего старика с толку, надеясь на неожиданное признание.

— Привет! Нет, я не гуанчи, а что ты хочешь про них узнать? — он явно был рад возможности пообщаться, возможно, я оказался его первым клиентом за день.

— Мне нужна любая информация о церкви их народа. Я хочу пообщаться с потомками, — я протянул ему информацию о религиозном культе. 

— Ну, это непросто. Их осталось не так много, а те, кто есть, прячутся. Наше кафе никак не связано с гуанчи, мы просто используем их название. Попробуй съездить в Ла Лагуну и поспрашивать там, может, кто-то поможет. Не знаю ничего на счет религии, я о ней не слышал. Попробуй-ка лучше вот чего, — бармен ловко выудил из-под стойки прозрачную бутылку с колдовского вида напитком. Он налил мне бокал голубого вулканического вина — по словам нового знакомого, его делают из винограда, растущего на склонах вулканов, а красят кожурой от ягод. Я выпил, расплатился и помчался домой, жалея о том, что не взял с собой куртку. Вечером в горах не больше +5 и ветрено.

Сайт «церкви народа гуанчи» не обновлялся уже 3 года, а страниц в социальных сетях потомки древней цивилизации не вели. Прислушавшись к совету бармена, на следующий день я отправился в город Ла Лагуна — в нем было несколько баров с названием «Гуанчи», одноименный ресторан и пекарня. 

Мне дали надежду в пекарне: «У них нет своего здания церкви, и вообще они очень неохотно говорят с чужаками, но ты можешь попытаться найти Хорхе Сарате. Он — гуанчи и точно связан со всей этой компанией», — удивленно сообщила полноватая девушка в фартуке.

Я попытался найти Хорхе в Facebook, но тщетно. Я проехал по оставшимся заведениям с «Гуанчи» в названии, но о Хорхе никто ничего не слышал. А что если он глубокий старик и не умеет пользоваться интернетом? Я посмотрел на пенсионеров, пьющих пиво в кафе на главной площади Ла Лагуны. 

На соседней улице располагалась библиотека, я решил попробовать найти мужчину по старинке и попросил телефонный справочник. Оказывается, их все еще печатают и обновляют каждый год; в списке было два Хорхе Сарате, но не один из номеров не отвечал. Я решил позвонить всем однофамильцам. Девушка по фамилии Сарате сказала, что у нее есть дядя Хорхе и после коротких объяснений с моей стороны позвала его к телефону.

Дрожащим голосом он произнес название кафе и вежливо попрощался. Хорхе выбрал домашнее кафе на окраине Ла Лагуны. На вид ему было около 60, его загорелые руки покрывали геометрические татуировки с маленькими символами, наподобие тех, что я видел в музее. Клетчатая рубашка и широкие джинсы — с виду обычный пенсионер. За этим же столом сидел второй мужчина, гораздо шире и выше щуплого Хорхе. Он больше смахивал на байкера, на его запястье тоже были выбиты небольшие символы. Мужчины заказали молоко, на столе стоял огромный графин. Оба с настороженностью уставились на меня, как только я зашел.

«Я Жерар, Хорхе рассказал мне, что ты хочешь рассказать миру про гуанчи. Это очень похвально, интересно, как же ты вышел на него?» — мужчина протянул могучую ладонь и сжал мою руку гораздо сильнее и дольше обычного.

Я рассказал мужчинам о своих приключениях за последние дни, пообещав честно и беспристрастно подойти к теме. Расположившись поудобнее, я налил в стакан молока из графина и приступил к беседе.

— Вы настоящие гуанчи?

Жерар: Мы прямые потомки коренного народа Канарских островов, как и многие из тех, кого ты видишь на улицах. Современность поплатится за умалчивание ошибок прошлого.

— Что за ошибки прошлого?

Хорхе: Испанцы истребили нашу культуру, смешали с грязью традиции и навязали свои устои. Американцы сделали то же самое с индейцами и сейчас платят им специальные пособия, признав ошибки. Гитлер планомерно истреблял евреев, и потом они получили свое государство. А что есть у нас? Только басни и легенды, да паразитирование на названии? Никто ни разу не принес извинения нашему народу, но история обязательно расставит все на свои места, — он явно произносил эту речь не в первый раз, его ноздри раздувались, а лицо покраснело.

Жерар: Понимаешь, у наших предков не было выбора. После войны за независимость из 20 тысяч человек в живых осталось лишь несколько тысяч. Большинство из них приняли христианство, боясь расправы, а часть — скрывались в пещерах на севере острова. Лишь два короля из девяти не согласились подчиниться испанцам. Столетиями все молчали об испанских зверствах, но культуру целой цивилизации нельзя стереть, даже если захотеть.

Хорхе: О том, что случилось в моей семье, не написано ни в одной книге. Потому что испанцы всегда стыдились и продолжают умалчивать о произошедшем. Я не спорю, что в моей крови есть и испанская, но мы всегда чтили прародителей. Придет время, и нам не нужно будет считать себя людьми второго сорта. Конкистадоры не принесли ничего хорошего — лишь голод, болезни и убийства тысяч людей. До них мы были самодостаточным народом со своей культурой и религией. Мы не просили приходить и спасать нас — так и напиши! — Хорхе отпил молока из стакана и с грохотом поставил его на стол, расплескав содержимое.

— О какой религии ты говоришь? Из чего она состоит и в каком состоянии сейчас? — кажется, я приближался к разгадке основного вопроса поездки.

Хорхе махнул рукой на Жерара и отвернулся, видимо, пытаясь успокоиться после гневной тирады.

Жерар: В нашей церкви сейчас 236 прихожан. Все они так или иначе участвуют в ритуалах и помнят заветы своих предков. У нас нет здания, мы обычно собираемся в квартирах или арендуем конференц-залы. Все таинства проходят на природе: в пещерах, лесах и на пляжах. Официально нас зарегистрировали только в 2001 году. Летоисчисление мы ведем с этого срока, так что сейчас — 20 год нашей эры. Главная богиня для всех гуанчи — матерь Чаксираси. Мы называем себя сообществом мужчин и женщин, которые хотят жить в гармонии с духами предков и общении с ними. На самом деле, даже приняв христианство, наши предки продолжали уважать важные даты, как и прежде. Если ты посмотришь на празднования покровителей городов, то поймешь, что в них есть многое от язычества. Везде сохранились элементы ритуалов королевств. Наша церковь собрала их воедино и сбросила все навязанное за эти века. Перед регистрацией мы долгие годы по крупицам собирали элементы ритуалов.

— Как проходят ваши ритуалы? Можно ли на них побывать?

Жерар: В ближайшее время не планируется никаких ритуалов, но ты можешь оставить свой номер, и, если что-то будет намечаться, мы тебе позвоним.

Хорхе: Конечно, если остальные не будут против!

Жерар: Да-да, само собой. Вообще мы открыты для иноверцев. Наша религия мирная, мы открыты для всех. Представляешь, у нас всегда были разрешены однополые браки! Я считаю, что современные люди утратили способность видеть сущность души. Вы постоянно пытаетесь что-то восстановить и улучшить, но человек рождается совершенным!

— Так что насчет ритуалов? Расскажешь?

Жерар: Да, конечно! Что тебя интересует?

— Ну… Есть ли у вас аналог крещения?

Жерар: Да. Его проводят, как только человек научится ходить. Мы отмечаем его в одном из нескольких ущелий на севере острова. Человек должен погрузиться в воду, в это время жрец играет на специальном барабане и начинает церемонию. Все присутствующие несут лавровые листья. После омовения необходимо подойти к алтарю и положить на него руки, чтобы получить энергию Чаксираси. Весь вечер после церемонии мы едим мед и пьем козье молоко. В завершение вечера устраивается трапеза и жертвоприношение на алтаре.

— Жертвоприношение?

Жерар: Ничего криминального — обычно это баран, но богине достается только голова, остальное съедаем мы. Барана убивает жрец.

— Какая у вас структура церкви? Как стать жрецом?

Жерар: Я могу рассказывать тебе об этом несколько часов.

— Давай вкратце?

Жерар: Хорошо. Помимо жрецов, у нас есть руководящий совет. Ему помогают совет амуснаусов, туда можно попасть, выдвинув кандидатуру на одном из собраний. Жрецом стать можно, только проведя много лет в ранге амуснауса и дождавшись смерти одного из живущих жрецов. Сейчас их два и есть еще Ибойбос — он отвечает за погребение.

— А ты жрец? 

Жерар: Еще нет, но я уже 7 лет в руководящем совете.

Хорхе: Я 13 лет в руководящем совете и иногда помогаю жрецам в подготовке ритуалов, — он ответил с блеском и благоговением в глазах. От гнева не осталось и следа.

— Почему вы не обновляете сайт и не ведете социальные сети?

Жерар: У нас не стоит задачи увеличить количество последователей. Мы не коммерческая организация вроде христианства. На сайте есть вся информация, наша религия не обновляется, мы следуем заветам предков. Чего там можно обновить?

— Вы могли бы рассказывать людям о своей деятельности, привлекать внимание.

Жерар: Внимание бывает разное. От того, которое имеешь в виду ты, только проблемы. Мы привлекаем внимание к своим проблемам на законодательном уровне, пишем петиции. Проходим перерегистрацию, чтобы не потерять возможность собираться.

— Какие проблемы стоят перед церковью?

Хорхе: О, это по моей части! Мы с самой регистрации бьемся за то, чтобы получить особое кладбище, на котором можно хоронить по канонам гуанчи. 

— Ты имеешь в виду мумифицирование?

Хорхе: Да, конечно. Наверное, ты видел мумии в музее. Нам не нужно много! Всего лишь официальное разрешение делать мумии и хранить их в тех скалах, в которых мы это делали столетия до прихода испанцев. Понимаешь, мы здесь были гораздо дольше, чем они. Это наша земля! Мы хотим справедливости. Испанцы толерантны только выборочно. Признание наших прав будет означать признание зверств их предков. До регистрации даже наши ритуалы были незаконны. Поэтому сейчас, конечно, дышать стало немного свободнее.

Жерар: В нас кровь гордого народа. Рано или поздно мы восстановим справедливость, вот увидишь!

Я допил козье молоко, оставил гуанчи свой номер, искренне пожелал мужчинам удачи в борьбе за право хоронить мумии в скалах и вернулся на южное побережье Тенерифе. Оранжево-багровое солнце уже наполовину погрузилось в океан. Посмотрев на карту, я понял, что еще ни разу не был так далеко на Западе. Через тысячи километров, за горизонтом, — Америка. 

Сколько похожих историй происходило при ее завоевании? Судя по всему, за сотню лет до Колумба европейцы поработили целую цивилизацию на Канарских островах. Цивилизацию, которая чудесным образом сумела сохранить крупицы своей культуры и пытается отстоять права на историческую справедливость.