Огольцы, воры в фетре и однорукий снайпер: криминальная Москва в годы Великой Отечественной

Разухабилась разная тварь

В 1943 году правительство СССР разрешило массовую реэвакуацию в Москву — после того, как фронт отодвинулся дальше на запад. Ограничения на въезд в столицу были сняты, и если зимой 1941 года в Москве насчитывалось немногим более 2 млн жителей, то к началу 1944 года население превышало 3 млн человек. 

Многие опытные сотрудники Московского уголовного розыска (МУРа) были призваны в Красную армию. Это сыграло на руку московским преступникам — ворам, бандитам и налетчикам. На продовольственные магазины и склады совершались налеты; продукты питания воровали, как и продовольственные карточки. Участились случаи мошенничества, подделки денег и талонов. Отдельные банды грабили оставленные эвакуированными и мобилизованными на фронт москвичами квартиры. 

«Однажды, вернувшись с работы, они нашли комнату открытой. В шкафу ничего не было. Не было и маминого платья, тоже купленного нами. Но воры унесли не только это, они украли и Анины платья, и даже репродуктор. Взяли все, что получше», — отмечала в дневнике москвичка Нина Петровская в октябре 1943 года.

Медик Александр Дрейцер приводил такой случай кражи продовольственных карточек зимой 1942 года:

Автомобилем сшиблена гражданка Н. 26 лет. Ушибы плеча, перелом бедра. Нашлись мерзавцы, которые сняли с нее галоши и украли сумку с деньгами и всеми продовольственными карточками на целый месяц. Она продала что-то на базаре, купила детям молоко, забежала в домком за карточками и спешила домой, где остались дети. Детей она заперла, так как дома никого не было. Муж на фронте. В больницу ехать отказалась — дети одни заперты. Везем ее домой. Дома трое ребят, старшему 4 года, а младший грудной. Перелом бедра. Украли все карточки, даже молочные. 

А московской милиции приходилось еще искать немецких диверсантов и советских дезертиров. Тушить пожары от фугасных бомб и охранять от мародеров пожарища. Следить за соблюдением светомаскировки. В общем, сил катастрофически не хватало.

Поэтому в начале 1944 года НКВД приказал Управлению милиции Москвы усилить работу. Штат сотрудников угрозыска увеличили, на 14 столичных рынках организовали 14 филиалов отделений милиции. Всего в городе было 22 отделения. Правоохранителям выделили для усиления автомобили и мотоциклы. В общественных местах были введены комсомольские патрули для охраны порядка. 

Кроме борьбы с откровенной уголовщиной, московская милиция ловила и преступников против социалистической собственности — «спекулянтов» (то есть просто торговцев, продававших продукты или вещи с рук, потому что торговля была разрешена только государственная), а также «валютчиков» — людей, хранивших или продававших иностранную валюту (это тоже было запрещено советским Уголовным кодексом). 

Например, в 1944 году у спекулянтов Бершадера, Гениса и Петрикова изъяли 2,6 млн советских рублей, 120 золотых царских рублей, 627 долларов США, 59 фунтов стерлингов, 17 золотых часов, 6 золотых брошек, 61 бриллиант, 40 золотых колец и прочих ценностей на 454 тыс. советских рублей. 

Однако реальную опасность для людей представляли все же грабители и убийцы. В городе действовали целые банды уголовников или дезертиров, вооруженных пистолетами и даже автоматами. Пока в ворота Москвы долбились немецкие дивизии, в городе действовало осадное положение — милиционеры получили право расстреливать преступников на месте. 

Всего расстреляли на месте 13 человек. А задержали — полмиллиона. К расстрелу за уголовные преступления приговорили почти 2 тыс. В Москве в период осадного положения сотрудники милиции и НКВД изъяли 11 677 пистолетов и автоматов. В то время пистолетами обзавелись даже квартирные воры и мошенники.

Цыганята и женщины

Московским уголовным розыском в начале войны руководил один из прототипов Глеба Жеглова из «Место встречи изменить нельзя» — Константин (Касриель) Рудин. Опыт милицейской работы он получил еще в 1920-х, когда бандитизм «разгулялся» после разрухи и Гражданской войны. 

Осенью 1941 года под руководством Рудина была уничтожена банда из 15 человек, где верховодили некие братья Шабловы. Они совершали вооруженные налеты на московские продовольственные склады. В 1942 году сыщики МУРа ликвидировали банду Цыгана из десяти воров-домушников, которые обчищали квартиры эвакуированных. 

На улице Садовой-Триумфальной «цыганята» обокрали квартиру генерал-майора авиации, семья которого находилась в эвакуации, а он сам был на фронте. 

Порой — мелких, из пары-тройки воров. Одну такую банду, которая облюбовала в качестве укрывища заброшенный особняк, лично обезвредила женщина-оперативник МУРа Е.В. Азанчева. В годы Великой Отечественной войны в милицию массово пошли служить женщины.

Уголовники повесили на парадные двери особняка объявление о том, что в доме якобы никого нет, а все жильцы выехали. А внутри устроили склад награбленного. Милиционерша следила за домом, выждала удобный момент и сама задержала преступников. 

Нередко женщины сами становились жертвами преступлений. Был, например, такой случай, вспоминал врач Дрейцер:

На Смоленке в большом доме в пролете лестницы между 3-м и 4-м этажом лежит женщина лет 35. Голова пробита, лужа крови у головы. Один башмак снят и лежит рядом с головой. Одета тепло, прилично. Ни документов, ни денег, ни карточек. Пьяна. В этом доме не проживает. Очевидно, что напоили ее где-то в этом доме, оставили, ударили по голове. Вызвал МУР.

Александр Дрейцер

Не спали и преступники-одиночки

В 1943 году Константин Рудин командовал операцией по поимке опасного серийного убийцы, который расстреливал в лесопарках москвичей. При этом вместо пуль преступник использовал шарикоподшипники. 

В ходе расследования нескольких похожих убийств выяснилось, что убийца «работал» в основном по рабочим оборонных заводов. По городу ползли панические слухи о немецком диверсанте, бьющем без промаха. В августе 1943 года во время одного из салютов по случаю взятия Орла и Белгорода были убиты сразу пять человек. 

В результате оперативных мероприятий на столичных военных заводах сумели задержать подозреваемого — рабочего Николая Дудочкина, который вынес со своего предприятия бракованные подшипники. Пропажу нашли, но поначалу ограничились выговором. Но после серии убийств им заинтересовался НКВД. Под пытками Дудочкин себя оговорил и во всем сознался — но убийства продолжались. 

Убит был сотрудник наркомата внешней торговли по фамилии Акопян. На месте милиционеры нашли следы женских туфель. МУР продолжал поиски — опрашивал коллег убитого. Наконец, нашли ниточку — Акопян много раз встречался с некой Анной Толкуновой, администраторшей одной московской гостиницы.

Женщина на допросе рассказала, что видела стрелявшего в Акопяна. Мужчина убрал пистолет, улыбнулся ей и предложил встречаться. Она от страха согласилась. И запомнила примету — у стрелка не было одной руки.

Дудочкина отпустили и принялись искать однорукого. И нашли на шарикоподшипниковом заводе путевого обходчика с одной рукой — Михаила Васильца. До этого он, как оказалось, работал пристрельщиком наганов. Убивать он начал, потому что на новой службе мало платили — а жена этим была недовольна. Поэтому Василец начал подкарауливать бывших начальников, «виновных» в его увольнении. И мстить им — убивать и грабить подчистую. Убийцу и его жену приговорили к высшей мере наказания — расстрелу. 

Однако Константин Рудин вскоре после поимки серийного убийцы-грабителя был раскритикован руководством за ухудшение оперативной обстановки в Москве. И снят с должности.

Зачистка Тишинки

Вполне возможно, что Рудина убрали в результате интриги — но уровень преступности в городе на фоне реэвакуации и открытого доступа в город продолжал расти. Насчитывались десятки банд уголовников. Новым шефом МУРа стал полковник милиции Леонид Рассказов, но и его сняли в конце 1943-го.

В 1944 году Московский угрозыск возглавил комиссар милиции третьего ранга Александр Урусов. 

Одним из ключевых мероприятий по борьбе с оргпреступностью, которые проводил Урусов, стала зачистка знаменитого Тишинского рынка. Этот рынок, находившийся на Красной Пресне, был одним из рассадников столичной «воровской малины».

Летописец московского криминального мира той поры, писатель Эдуард Хруцкий, так описывал Тишинку:

Дом наш, единственный кирпичный, пятиэтажный, стоял в плотном кольце одноэтажных и двухэтажных домишек Кондратьевских и Тишинских переулков. Здесь бушевал Тишинский рынок. Сейчас это маленькая территория, огороженная забором. А тогда человеческое море захлестывало все близлежащие улицы и выплескивалось к Белорусскому вокзалу.

Это было чудовищное море. В нем перемешивалось горе с алчностью, трусость с храбростью, добро со злом. В те годы Тишинку считали самым криминогенным районом Москвы. Перед ее кровавыми подвигами бледнела слава Марьиной Рощи, Вахрушенки и Даниловской заставы. Господи! Я по сей день помню это пугающее скопище нечисти.

По его словам, на Тишинке была своя воровская иерархия и «форменная» одежда. 

На нижней ступеньке стояли огольцы — «рядовые» уголовники в темных кепках с маленькими козырьками, хромовых сапогах-прахорях, сбившихся в гармошку, тельняшках под пиджачками, с белыми шарфами и золотыми зубами — фиксами. Это были мелкие воры и хулиганы. Выше стояло более солидное ворье — в коверкотовых костюмах и дорогих шляпах, фетровых бурках и кожаных пальто. Некоторые даже носили на груди украденные ордена и медали — для маскировки и форсу.

В Москве гремели первые салюты, а в нашем доме грабили квартиры, грабили и соседние магазины, и склады. Нет, это делали не мальчики в малокозырочках. Другие, совсем другие люди занимались этими делами. Один из них жил в нашем доме. Здоровый, мордастый, летом он ходил в светлом коверкотовом костюме, с двумя медалями и двумя нашивками за ранение на лацкане.

Эдуард Хруцкий

А надо понимать, что тогда дорогая одежда была страшным дефицитом. Обычные люди в основном ходили в обносках и страшно переживали из-за одежды, которую у них нередко воровали. Ответить бандитам, вооруженным трофейным или краденым оружиям, обыватели не могли — ведь в СССР личное оружие иметь могли только представители органов.

Но и сотрудников милиции оружие порой не могло выручить. Сначала в 1944 году на Тишинском рынке был убит лейтенант милиции Коновалов. По составленному словесному портрету убийцы выяснилось, что им был дезертир с краденым орденом.

Вскоре возле Тишинки был ограблен английский военный атташе. О происшествии узнал Иосиф Сталин. И приказал решительно покончить с рассадником криминала. Милиция, военные и чекисты совместными усилиями провели невиданную доселе облаву. Тех, кто пытался бежать, расстреливали на месте. Всех арестованных подозрительных — даже случайных людей — судили за воровство или пособничество и отправляли в лагеря ГУЛАГ. 

После нее разбежались, сгинули огольцы, исчезли мордатые спекулянты, залегли на дно воры в законе. Карательная машина государства, имевшего уникальный опыт массовых посадок, сработала безукоризненно. После этой облавы мы еще долго находили в проходных дворах деньги, финки, кастеты и даже пистолеты… С массовым бандитизмом в Москве было покончено за полгода.

Эдуард Хруцкий

Вскоре указом Президиума Верховного совета СССР московская городская милиция была награждена орденом Красного Знамени.

Но это не помогло. Количество насильственных преступлений продолжало расти и после Победы над нацизмом — практически в геометрической прогрессии. Экономическое положение после войны стало еще хуже, оружия на руках у людей появилось еще больше. Кровопролитные налеты и ограбления происходили все чаще. «Золотой век» советской уголовщины только начинался.

В конце 1945 года усилились хулиганские проявления среди безнадзорных подростков, которые запугивали население, подкидывая записки с предупреждением о предстоящем налете банды «Черная кошка» (разгромленной МУРом еще в начале 1945-го), вызывая у населения страх перед якобы существующей сильной преступной бандой.

14 декабря 1945 года, совершив квартирную кражу со взломом на ул. Усачева, преступники оставили записку с таким текстом: «Взяла Черная кошка». В результате проведенной работы преступная группа, состоявшая из пяти человек, была задержана. 17 декабря 1945-го шайка грабителей, возглавляемая В.П. Орловым и называвшая себя «Черной кошкой из Харькова», совершила вооруженный разбой на квартире Карягиных. По этому делу муровцы задержали четырех человек.