— Что такое проектная школа «Каскад. Проект как метод»?
Лида: Для меня «Каскад» — это о том, как дать право думать, говорить, делать, просто быть подростками, у которых, по сути, этого нет.
Саша: Отвечу так, как будто это пост в социальных сетях: независимая проектная программа для подростков, в которой современные художники, кураторы и сами участники делают настоящее искусство и могут говорить вслух.
— У вас очень необычные названия мастерских: «Лаборатория колебаний», «Мастерская художественного жеста», «Музей и город», «Место, где я», «Документальное письмо», «Воображая новый мир» и «Лаборатория медиации». Что скрывается под этими оригинальными наименованиями? Чем занимаются в этих лабораториях подростки?
Участники 12–18 лет работают над индивидуальными проектами внутри направлений. Список направлений меняется каждый год — в зависимости от интересов участников. Третий год базой наших занятий является павильон №49 на ВДНХ: здесь проходят все регулярные занятия, итоговые выставки и открытые мастерские — можно приходить и работать над своим проектом в удобное время. Это основное пространство «Каскада», где рождаются и воплощаются идеи. Ни в одной из мастерских нет ограничений по формату итоговой работы. Только участники решают, какой проект и в каком формате получается в конце. Например, совсем не обязательно в направлении «Лаборатория колебаний» выйти по итогу с саунд-работой. Вы вполне можете принять решение показывать перформативную работу.
— Чем проект «Каскад» важен? Чему здесь учатся подростки?
Лида: Самое важное в «Каскаде» — диалог. Мы надеемся, что подростки учатся в «Каскаде» смотреть вокруг широко открытыми глазами, рефлексировать и пробовать действовать. А еще быть разными, быть собой и одновременно давать другому быть отличным.
Саша: И проходить путь: от идеи (задумки) до реализации. Когда в начале ты такой «А вот бы…», а в конце уже выставка. Еще в «Каскаде» очень важен процесс, а не результат.
— Какой будет выставка этого года «Разрешите цвести. Практики свободы и ограничений»? Почему выбрана такая тема?
Лида: Выставки «Каскада» — всегда немного сюрприз. Ребята — не профессиональные художники и не профессиональные кураторы. Поэтому многое создается уже «по живому» прямо на выставочной площадке. На выставке будет более 60 работ, и каждый посетитель сможет собрать свой маршрут. При этом участники кураторской группы представляют семь своих интерпретаций/ощущений на тему свободы и ограничений, и исследуют, как свобода и ограничения соседствуют друг с другом.
— Это очень сложная, но волнующая тема. Как ее раскрывают подростки?
Саша: Выставка состоит из персональных разделов восьми кураторов, в заголовок которых выносятся личные действия как манифесты попытки пересечения границы между желаемым и дозволенным, между внешним контекстом и внутренним импульсом. Каждая из зон становится полем для размышлений и исследований своих и чужих практик в контексте свобод и ограничений. Здесь нет универсальных ответов, но есть живое пространство поиска. Мы говорим о временных рамках, выстраивании связей с окружающим миром, взаимопонимании, самоограничениях, источниках вдохновения.
Многие авторы работали с глубоко личными переживаниями — воспоминаниями, рефлексией о собственном пути. Например, художница Кристина Носогубка создала для выставки зин, собранный из ее повседневных записок и размышлений, а Софья Трифонова представила арт-объект в виде метафорической карты воспоминаний о родных с детства местах. В других работах фокус, наоборот, смещен на роль социальных рамок в самовыражении. Одна из художниц нашей мастерской свободного театра Сандра Саби создала интерактивную инсталляцию, в которой зритель приглашается исследовать проблему повседневной бытовой лжи как избегания быть собой. Со смежной темой поработала другая ученица этой же мастерской Катя Ильяшова, ее инсталляция исследует механизмы поведенческих паттернов, которые мы усваиваем под давлением социума и воспроизводим даже после исчезновения внешних ограничений.
— Проектная школа ежегодно организует выставки — они никогда не повторяются?
Лида: Каждая выставка «Каскада» уникальна. Новый набор участников художественных направлений и новый набор кураторской группы. Да, иногда участники остаются в «Каскаде» и участвуют в выставках несколько раз, но каждый следующий год ребята-участники становятся немного другими, их интересуют новые темы и новый жизненные обстоятельства.
— Кто работает с подростками, кем являются сами кураторы и тьюторы?
Саша: В первую очередь при подборе кураторов мы ориентируемся на бэкграунд художника и на его желание вести открытый диалог. Поскольку отношения в программе горизонтальные и предельно уважительные — нам важно, чтобы куратор был готов смотреть на участника своего направления не с позиции назидания, не с позиции мастера, не с позиции преподавателя в классическом смысле этого слова. Чтобы куратор/художник был готов открыть дверь в свою внутреннюю работу, привести к себе в мастерскую, поговорить про то, что ему важно. Чтобы был готов адаптировать программу по ходу учебного года. Мы исходим из того, что в «Каскаде» — гибкая программа, ориентированная на запрос подростка.
Кураторы «Каскада», ведущие направлений, — современные художники, композиторы, исследователи и практики. Кроме кураторов с подростками работают тьюторы — люди с психологическим или педагогическим образованием, которые следят за динамикой в группах и могут поддержать в сложной ситуации, работающие с разными подростками. Когда мы говорим «разные», мы имеем в виду подростков с разным жизненным опытом. Тьюторы отвечают за психологический комфорт в группе. Кураторы — непосредственно за предмет изучения и за то, чтобы участник научился проходить «проектный метод».
— С какими запросами приходят в проектную школу юные студенты — хотят стать художниками или это ближе к арт-терапии?
Лида: Ребята приходят с самыми разными запросами: кому-то тесно в мире из школы и дома, кто-то ищет друзей и сообщество, кто-то движим желанием делать и создавать. Безусловно, есть участники, которые целенаправленно идут в «Каскад» для работы в мастерских конкретных художников и в определенном медиуме, но это определенно не большинство. Вообще, никто не идет с осознанным запросом на терапию, но в художественном процессе болезненные или сложные темы часто выходят на первый план и становятся точкой отсчета для итоговой работы.
— Современное искусство можно назвать самым точным инструментом, чтобы отразить психологические и социальные проблемы и настроение подростков сегодня?
Лида: В «Каскаде» мы не ставим себе задачи отразить психологические и социальные проблемы, настроение подростков. Мы не ставим себе цели в таком социологическом исследовании. Мы хотим научить подростков рефлексивно относиться к себе и к окружающей реальности, задумываться о том, что важно и интересно самому человеку подросткового возраста, учим разбираться в этой теме. Да, в итоге ребята зачастую обращаются к своим внутренним сложностям и общественным проблемам в работах, но это скорее результат длинного процесса, а не «самоцель».
В этом году ребята делают работы и про границы творческого и «варварского», и про поиск безопасного пространства, и иронию на тему «однотипности» современного искусства.
— Как подростки воспринимают современное искусство, что для них интересно?
Саша: Ребята очень сознательные и тонко чувствуют. Современных подростков волнуют экзистенциальные проблемы, причем гораздо больше, чем нас в их возрасте. Например, проблемами сохранения наследия, памяти. Есть работы, которые, конечно, очень болезненно захватывают тему экологии. Например, в одной экспликации есть такой текст: «Человечество уходит еще глубже в цифровой инфантилизм, люди, погруженные в компьютерные миры, игнорируют экологические проблемы реального мира». То есть ребята хотят говорить именно про большие, сложные, волнующие их темы. А современное искусство здесь выступает именно языком, способом сказать. Упомяну еще одну работу: «Криогенез». Эта работа про исследование эмоциональной отстраненности, «холода», проникшего в современное общество и отравившего наши взаимоотношения.
Все фото предоставлены организаторами