Дмитрий Петровский
Мы не должны допускать этого в отношениях
— Владимир Владимирович, состоялась ли в отношениях со Штатами перезагрузка? — кричит покидающему виллу Ла Гранж в Швейцарии президенту журналист Евгений Попов.
— «Перегрузка»? Мы не должны допускать этого в отношениях, — отвечает Путин и идет к своему «Аурусу».
Сейчас мы уже толком не сможем сказать, откуда это пошло, но ведь пошло откуда-то: считать избрание Трампа если не победой внешней политики России, то уж точно большой для нее удачей. Ну а Байден для нас, в этой логике — неудача и поражение. Логика эта казалась незыблемой, и объяснить ее мог любой школьник что по одну, что по другую сторону океана.
Трамп — сторонник традиционных ценностей, как Путин. Трамп — представитель той самой старой гвардии, он прекрасно смотрелся бы за одним столом с Герхардом Шредером и Сильвио Берлускони, которые, опять же, на ура находили общий язык с Путиным. Трамп часто бывал в России, делал дела с русскими, женат на славянке. Трамп шел на выборы как враг «глубинного государства», «болота», «истеблишмента» — в общем, всех тех сил, которые, как принято считать, издавна ссорили нас и американцев. Трамп не любит «трансформеров», что снискало ему славу гомофоба, сколько бы он ни пытался ее опровергать. Трамп, как считают очень многие в США, наш агент, которого выбрали русские хакеры. От Трампа ожидали именно что «перезагрузки», но не наших отношений, а всего мира в целом. Он должен был, ни больше ни меньше, повернуть историю вспять, причем ждали этого все: и консерваторы (с надеждой), и либералы (с ужасом).
А Байден? Байдена выбирали отнюдь не хакеры, а буквально те самые «трансформеры», в свое время обломавшиеся на Хиллари Клинтон. Сенатор с 1973 года, он и есть «болото», помнит холодную войну и трубопровод Уренгой – Помары – Ужгород, в нынешних реалиях замененный «Северным потоком». Байден, пусть и в третьем ряду, но все же был среди тех, кто обманывал на четыре кулачка дурачка-Горбачева.
Байден, наконец, назвал Путина «убийцей». Что может быть хуже и откуда тут взяться перезагрузке? Все так. И одновременно — совершенно не так.
При Трампе наши отношения с Америкой достигли дна. При Трампе нам прилетели все самые лютые санкции. Половину своего времени и сил Дональд Фредович тратил на то, чтобы доказать, что он никакой не агент KGB/FSB, для чего раз за разом отпрыгивал от русских и от любых с ними союзов. При нем наша «изоляция» обрела нынешний вид и очертания. Но самое главное — даже не это.
Трамп вел себя в политике как медведь, которому не ведомы ни сдержки, ни противовесы. Он действительно затеял молодецкую перезагрузку, но в итоге наломал дров, получил от «болота» по рукам и был изгнан с позором в цифровую ссылку без права переписки. Можно сколько угодно рассуждать на тему того, случилась ли одна из самых масштабных в истории Америки волна протестов из-за Трампа или, наоборот, вопреки всему тому, что он делал, — но она точно случилась при нем. Можно размышлять, легитимен ли Байден, честными ли были последние американские выборы, долго ли протянет «сонный Джо» и сменит ли его борзая Камала Харрис — но сама логика выбора чем дальше, тем более понятна.
Пришел старый аппаратчик, профессиональный политик, который точно знает, «как надо», видел мир в разных фазах его развития и понимает ценность баланса. Собственно, как и Путин, который тоже — про баланс.
Да, они стоят по условно разные стороны баррикад, у них разная повестка, а противостояние уже почти оформилось в конфликт разных «систем», где по одну сторону— «трансформеры» и неосоциализм с радужными флагами, а по другую — традиция, семья, религия и, внезапно, либеральная экономика рейгановского толка. Но они говорят на одном языке, а это уже очень много.
Что там было сказано за дверями швейцарской виллы, о чем титаны договорились, о чем нет — мы никогда не узнаем. Но им явно было о чем поговорить, седой Байден — не Обама и не Макрон, которые рядом с Путиным всегда неизбежно смотрелись школьниками. Опыт одного стоит опыта другого.
Именно поэтому я, некогда так желавший победы Трампу и не желавший ее Байдену, смотрю на эти переговоры с осторожным оптимизмом. Нам предлагают худой мир вместо доброй ссоры. Понятный мир. И вот сейчас, на этом витке истории — пожалуй, что надо брать. Состоялась ли в отношениях со Штатами перезагрузка? Нет, отвечает Путин. Мы не должны допускать этого в отношениях.
Андрей Рывкин
Стабильно плохие отношения лучше нестабильно плохих
Саммит президентов России и США в Женеве, который прошел 16 июня, стал первой конструктивной встречей на высшем уровне со времен президента Обамы. Президент Дональд Трамп, при всем том, что обладал теми же полномочиями, что и Байден, не в счет. 45-й президент США, по меткому выражению одного из советников внешнеполитического блока Кремля, не был договороспособен. У Трампа напрочь отсутствовала поддержка ключевых министерств и ведомств США — от Госдепа до ЦРУ, не говоря уже о том, что г-на Трампа каждый день называли российским шпионом. С этой позиции очень сложно что-то обещать стратегическим партнерам и о чем-то договариваться со стратегическими противниками.
Отчасти катастрофическое положение отношений между нашими странами было вызвано российской ставкой на добропорядочные отношения с Дональдом Трампом — он должен был если не лоббировать российские интересы, то хотя бы учитывать их — и уверенностью части американского электората в том, что Россия объявила войну США. В таком климате веселые рукопожатия Трампа и Путина в Хельсинки в 2018-м остались только рукопожатиями. Диалог не был налажен.
Повестка саммита в Женеве, несмотря на обилие тем, была крайне простой: установление правил противостояния и сотрудничества. В этом смысле ставки были как никогда высоки: стремительное разрушение двусторонних отношений (напомним, что наша страна отозвала своего посла из США и предложила американскому послу уехать) могло привести к неконтролируемой эскалации конфликта. Звучит несколько абсурдно и как будто из 1980-х, но в последнее время наши страны практически танцевали на лезвии вполне реальной, «горячей» войны.
Кремль был уверен в том, что США пытаются сменить режим и с этой целью влезают во внутреннюю политику РФ. Кремль, следуя доктрине, где лучшая защита — это нападение, отвечал некими превентивными мерами, которые были призваны ограничить американское влияние на внутриполитические процессы в нашей стране и показать, что Россия будет проецировать свою военную мощь в киберпространство США и на основные театры боевых действий на Ближнем Востоке и в Украине.
Препятствием здесь являются не конкретные действия России или США, а фундаментальное отсутствие взаимопонимания между нашими странами.
США как государство, основанное на идее, а не на территории или национальности, стремится продвигать и защищать идею прав человека по всему миру — где-то успешно, где-то — с ужасающими последствиями. Это далеко не всегда означает классический «захват территорий» и отъем ресурсов. В конце концов, у США очень большая территория и много собственных ресурсов. Как сказал Байден, права человека (а не территориальная и идеологическая экспансия) — это «ДНК» США.
Россия — по сути, многонациональная империя, истерзанная страшными войнами за тысячу лет своего существования. Глядя на внешнюю политику США, Кремль считает, что вслед за целым рядом стран Латинской Америки и Ближнего Востока Россия подвергнется «смене режима» и станет вторым Ираком (Гренадой, Ливией, нужное подчеркнуть). Логика в этой позиции, безусловно, присутствует, но диалогу она только мешает. Бесконечно выяснять, какая из двух стран лучше, — это гарантия нарастания конфликта. Гораздо легче договориться о «красных линиях» в формате диалога.
В этом плане саммит стал на редкость продуктивным по одной простой причине: Байден оказался единственным президентом США, который за последние 30 лет фактически принял Россию такой, какой она есть, а не страной, у которой либо «перспектива» стать демократией, либо «потенциал» стать глобальной угрозой.
Он признал, что в России другая система ценностей и нынешнее положение дел в нашей стране — это осознанный выбор в пользу сильной, но не очень свободной России, и что этот выбор сделан вне контекста той или иной идеологии. Байден, хоть и очень поверхностно, снял часть ответственности российских властей за то, что наша страна не соответствует западным демократическим нормам. Он признал, что мы сами не очень хотим этим нормам соответствовать, так как считаем их угрозой внутриполитической стабильности и территориальной целостности нашей страны. Для переговоров это практически идеальная стартовая позиция — в первую очередь США заявили, что не требуют от России измениться, а лишь требуют играть по международным правилам. Именно это и хотели слышать в Кремле.
С «красными линиями» стороны явно достигли определенного взаимопонимания. Президент Байден передал президенту Путину список из 16 ключевых инфраструктурных объектов, кибератаку на которые США будет расценивать как фактическое объявление войны. Он недвусмысленно намекнул Путину, что наступательные возможности США в киберпространстве позволят жестко ответить на любую подобную агрессию — в том числе нападением на российскую нефтяную инфраструктуру. Полагаю, что это как-то систематизирует бесконтрольное противостояние в киберпространстве.
Из международной повестки, судя по достаточно неопределенным заявлениям глав государств, в отношении Ирана и Афганистана были достигнуты договоренности, о которых мы, вполне вероятно, никогда не узнаем. Байден справедливо заметил, что России не нужен ни хаос в Афганистане, ни ядерный Иран
В целом обе страны сбавили обороты. Российский президент даже высказался, что отечественные СМИ неправильно передают образ президента США как старого и не вникающего в суть дела. Видимо, стоит ожидать, что нападки госканалов на Байдена если не прекратятся, то хотя бы сбавят темп.
Внутри США на Байдена оказывалось мощное давление с целью предотвратить личную встречу с Путиным. Часть американского истеблишмента считала, что любая встреча с противником легитимизирует этого человека на мировой арене. Тем не менее это, скорее, внутриполитическая схватка внутри США, а не вектор американской внешней политики, которая, потеряй она контакт с Россией, получила бы ворох практически неразрешимых проблем. В этом смысле встреча Байдена с Путиным, хоть и не добавит Байдену очков внутри США, стратегически выгодна американцам и позволяет им сконцентрироваться на своем главном противнике — Китае (напомним, что именно растущая мощь Китая была основной темой переговоров Байдена с лидерами G7). Для российского президента встреча в Женеве сильно поправляет его международный имидж. Если Байден готов говорить с Путиным — значит, с Путиным готовы говорить и другие главы западных государств.
Байден понял, в чем заинтересована Россия (признание на международной арене, стабильность режима, стратегическая безопасность), и дал России понять, в чем заинтересованы США. На данном этапе отношений двух стран это самое лучшее, что могло случиться, — без этого взаимопонимания отношения продолжали бы скатываться в опасную неопределенность, которая фундаментально не выгодна ни России, ни США. Байден и Путин идентифицировали те проблемы, по которым у них кардинально расходятся взгляды, и те проблемы, где США и РФ могут работать вместе, — к примеру, изменение климата и Арктика. Результаты этих переговоров будут известны не скоро — пресс-конференции лидеров не в счет. Через 6 месяцев, а то и год станет понятно, запустился конструктивный диалог, который призван помочь обеим странам выстроить конструктивные отношения без парализующего внешнюю политику риска эскалации, или нет.
Судя по встрече, диалог начался. На лучшее рассчитывать и не стоило, поэтому саммит можно считать успешным — даже если он и объявил начало новой холодной войны.
Холодная война — это тоже формат международных отношений. На самом деле, он куда более предсказуемый, чем то, что происходило последние несколько лет. Возврат к холодной войне на данном этапе — это не самое страшное, что может произойти в отношениях наших стран. В конце концов, стабильно плохие отношения лучше нестабильно плохих.