Минувшей субботой, когда столица родины зашлась народными собраниями и транспарантами, когда шли прямые эфиры, а метро и автобусы подвозили тысячами граждан и их лидеров, когда воздух дрожал не то морозом, не то жаждой подвига, в ярославской больнице тихо и не за идею умирал сварщик Лакеев.
Смерть его была банальной и почти статистической с медицинской точки зрения. Он отходил в ста с лишним километрах от родного Переславля, отмучившись и, видно, не справившись с пневмонией, а еще больше с болью, которая была плохо анестезируемой и неизбежной при его ожогах 70 процентов поверхности тела.
Говорят, что когда он приходил в сознание, то страшно и протяжно кричал.
... 27 января в подвале старого многоквартирного дома на центральной улице старинного и похожего на умилительные картинки города — с куполами, древними монастырскими стенами, резными наличниками — прорвало трубу. Кипяток выбрасывало с таким напором, что на приборах организации, которой принадлежит главный городской котел, но не коммуникации, фиксировалась потеря до 200 тонн воды.
Дальше, объясняют специалисты, должно было быть так: прорыв опорожняет систему, трубы становятся пустыми и на 25-градусном морозе замерзают, причем с разрывами и разрушениями. 40-тысячному городу грозит вымерзание. Дому, в подвале которого произошел прорыв, — разрушение.
Тревогу подняли не коммунальщики, а «Переславский технопарк», та самая организация, чей котел. Звонили, метались, пока управляющая компания не отправила на место аварии двоих — сантехника и газоэлектросварщика Валерия Лакеева. Потом Алена Порик, сотрудница технопарка, все спрашивала, а зачем поехал сварщик? «Он всегда был инициативный», — отвечали ей.
Лакеев в резиновых сапогах спустился в подвал, где было уже не меньше полуметра кипятка. Дошел до вентиля, который располагался до места прорыва. Попытался его закрыть — голыми руками. Поскользнулся и упал в кипяток. Выскочил с диким нечеловеческим криком на улицу, стал срывать одежду и растирать себя снегом. Через полчаса приехала «скорая», до которой он дошел почти на карачках, но еще сам, и только в районной больнице, откуда его потом переведут в Ярославль, потерял сознание.
Дальше версии разнятся — закрыл ли он вентиль до конца или только смог уменьшить напор воды. Упал сразу или только после того, как справился с вентилем. Никто наверняка не знает, разрушился бы дом или устоял... Неважно.
Много сосложения, много можно поправить задним умом. Лакеев имел сто причин не быть в этом подвале: он мог настоять, что он сварщик, а не слесарь; мог требовать дать ему специальную одежду и вызвать МЧС; требовать от властей эвакуировать дом и сопоставить цену стен и своей жизни. В конце концов в городе, который занесен во все туристические справочники страны, не должно было вообще сложиться такой ситуации…
В маленьком городе маленький человек совершил поступок. Маленький подвиг. Бытовой. Кому-то покажется, что это глупый с практической точки зрения подвиг, нерациональный. Кому-то — в этой неразумности, импульсивности увидится высокий и безусловный героизм, без всякого пафоса. Как инстинкт к самопожертвованию.
Пока сварщик Лакеев умирал, над Переславлем-Залесским то в одном, то в другом месте поднимался пар, как будто это был не старый равнинный город, а долина гейзеров. Жители спасенного дома собирали деньги на лечение сварщика. Областные власти решали вопрос с кризисным управлением города, в котором система ЖКХ в полуразрушенном состоянии и общий долг за тепло достиг 75 млн рублей.
Через несколько дней после смерти Лакеева город расстанется с мэром, который вроде бы погорел в том числе на этих самых гейзерах из прорывающихся труб. Но и сварщика к тому времени уже похоронят. Заведут уголовное дело. Станут искать, кто и когда виноват в том, что в ста пятидесяти километрах от Москвы стоит музейный город – авария. Принимать меры. Искать отмазки. Менять начальников.
У сварщика Лакеева в этом самом городе остались жена, двое сыновей и старая мать. Когда его хоронили, было невиданно много людей и машин. Не было только мэра. Надеюсь, когда–нибудь, когда станет тепло и отремонтируют страну, он или его преемник заедут к старухе Лакеевой попросить прощения. Или прибьют табличку к дому на центральной улице: «Здесь принес себя в жертву городу инициативный газоэлектросварщик Валерий Лакеев. Берегите тепло и людей».