Коньки Нагано
— Первая олимпийская медаль у вас могла появиться намного раньше. В 1998 году на Игры в Нагано вы же ехали за ней?
— Моей первой Олимпиадой был Лиллехаммер. И, как я теперь говорю, это была единственная моя зимняя Олимпиада. 25 градусов мороза, снег — настоящая зима. Нам-то, конькобежцам, еще ничего, а тем, кто соревновался не в зале, не позавидуешь. В Турине и Нагано уже была пародия на зиму, все это было больше похоже на весну. В Лиллехаммере я была молодой спортсменкой, которая смотрит на все огромными глазами, я много гуляла, и, наверное, только на этих Играх у меня была возможность увидеть, что такое Олимпиада. В Нагано же я действительно летела с надеждой на медаль. К тому времени я уже была чемпионкой мира, и если бы не революция с новыми коньками, я думаю, все бы получилось. Тогда как раз появились новые коньки-клапы (так называемые клэп-скейты), а сборная России в эту волну не попала. Мы посчитали, что все это несерьезно, что все эти новшества ненадежны, что если они кому и нужны, то только многоборцам на длинных дистанциях. А нам, гордым спринтерам, они ни к чему. А когда мы очухались, то заказать эти коньки было уже невозможно.
— Дорого?
— Нет, где-то 400 долл. Но производители сначала обслуживали свои сборные, а когда мы встали в очередь, было уже поздно. То, что нам досталось, было ужасного качества. На этих коньках, похоже, выступали обычные дедушки с бабушками и сборная России. Так что коньки каждый выбивал у производителей сам, кто как мог. Мне они достались только в декабре, за два месяца до Олимпиады. С каждым днем я видела, как прибавляю, как сокращается время на дистанции, но было уже поздно. Если бы эти коньки у меня появились хотя бы в ноябре, думаю, у меня была бы медаль Нагано.
О знакомстве с принцем Монако Альбером
— Говорят, что обращаться с этими коньками вас учил чемпион мира голландец Ринтье Рийтсма?
— Для нас же было открытие, что эти коньки надо загибать. А он смотрел-смотрел, как я мучаюсь, а потом за несколько дней до Олимпиады не выдержал, подошел, тут подзагнул, там укрепил ботинок, еще что-то сделал. У нас же в сборной тогда вообще не было людей, которые бы отвечали за такие технологические вещи. Коньки мы точили сами, причем без специальных станков, практически на глаз. Уже после Нагано я оказалась в голландской команде и чуть с ума не сошла, когда увидела, какие станки бывают для заточки коньков, какие измерительные приборы существуют. Все эти овалы, загибы, безумные таблицы под разные дистанции, вес и размер… Это был шок. Только потом все это появилось и в нашей команде. Но каждый делал под себя, никто, конечно, делиться технологией с другими не собирался. Специалист, который бы работал на всю команду, стоил безумных денег, и тогда сборная России позволить себе его не могла. Но были энтузиасты, которые для элитных спортсменов делали такую работу бесплатно. Перед Турином один из таких людей был нанят норвежской сборной за огромные деньги. Но он поставил условие: есть ряд спортсменов, от которых он не откажется. В этот список попала и я. Помогал он совершенно бескорыстно, для него было важно то, что именно на его коньках выигрывают медали.
Принц Альбер так же жил в Олимпийской деревне, ходил в те же столовые и кафе, как и все, и вокруг него не было никакой охраны
Принц Монако
— В Нагано вокруг вас ходила потрясающая сплетня: у российской спортсменки, возможно, комсомолки и уж точно красавицы роман с наследным принцем Монако Альбером.
— Мне было очень неприятно. У нас действительно были дружеские отношения с принцем Монако, они действительно завязались на Олимпиаде, но в тот момент я встречалась с другим человеком, и он тоже был на Играх. Можно было представить себе его состояние, хотя мы, конечно, смеялись вместе над этими публикациями. Еще мне было неудобно перед принцем. Я ведь не знала, как он отреагирует. Может быть, подумает, что девушка попиариться решила на его имени. Так что я сама позвонила принцу Альберу и предупредила, что вот такая на меня облава со стороны прессы началась. А облава была масштабная. Все мировые таблоиды мне звонили и пытались взять интервью у девочки, которая живет в общежитии института физкультуры на Сиреневом бульваре в комнате в 4 кв. м и при этом умудрилась охмурить принца. Когда эти звонки пошли на вахту общежития, комендантшу пришлось откачивать.
— И все-таки как можно познакомиться с принцем?
— Он ничем не отличался от других спортсменов. Принц Альбер так же жил в Олимпийской деревне, ходил в те же столовые и кафе, как и все, и вокруг него не было никакой охраны. Однажды мы подошли к нему всей командой и сфотографировались. А потом девчонкам пришла идея, что на эту фотографию хорошо бы взять автограф. Решили делегировать меня, и расчет был тщательным: говорит на английском, блондинка, ну в общем, может привлечь внимание. Я ему написала письмо по внутренней сети Олимпийских игр, и он ответил, назначил завтрак в кафе. Мы полчаса поговорили, принц подписал все фотографии, и так знакомство из автографа переросло в долгую дружбу.
— В Нагано вы все-таки внутренне были готовы к поражению, в Солт-Лейк-Сити вы плакали. Было обидно?
— Многие плачут после поражений. Но и обида была на того болельщика, который перед забегом крикнул мне на весь зал: «Порви ее!» Наверное, он хотел меня мотивировать, но получилось совсем наоборот. Слово «порви» для меня всегда было неприятным, всегда резало слух. И на старт я выходила с мыслью: «Зачем ты вылез, почему я должна ее именно порвать?» Успокоиться не успела, меня стало бросать по дорожке, и закончилось так, как закончилось. Я действительно не понимаю, зачем было мне это кричать. Многие старты, наоборот, проходят в полнейшей тишине, чтобы не сбить спортсменов. Фигуристы, например, не соревнуются под крики, это знают все. А про соревнования конькобежцев многие не в курсе. Но в Турине трибуны были уже подготовлены. Наш массажист бегал по рядам и предупреждал болельщиков, чтобы была полная тишина.
О неудаче на Олимпиаде в Солт-Лейк-Сити
Сквозняки Солт-Лейк-Сити
— Вокруг той Олимпиады было много подозрений: мол, американцы и коньки нагревали, и еще какие-то способы придумывали, чтобы обязательно выиграть. Было?
— Ну как нагреешь коньки? Ты же сразу из раздевалки на дистанцию выскакиваешь, ты же какое-то время готовишься к старту — лезвия в любом случае остынут. Все это люди пытались пробовать — ерунда полная, не работает. В Солт-Лейк-Сити же была другая байка. Ходили слухи, что можно настроить вентиляционные системы таким образом, чтобы создавать потоки воздуха в определенном направлении — он тебя либо подгоняет, либо тормозит. В теории, конечно, возможно, но вряд ли даст нужный эффект, тем более когда все забеги идут друг за другом. Или были рассказы про секундомеры — якобы с помощью спутников из космоса их останавливают на доли секунды. Или про то, что на определенные забеги размораживали лед, — тоже из разряда фантастики. Такие разговоры ходят про всех хозяев Олимпийских игр. Вы думаете, про нас в Сочи чего-нибудь не придумают?
План был такой: завоевать медаль, родить ребенка, а потом как сложится
— После Солт-Лейк-Сити вы же хотели уходить из спорта?
— План был такой: завоевать медаль, родить ребенка, а потом как сложится. И была безумная идея попробовать себя в легкой атлетике. Зацепить две Олимпиады — зимнюю и летнюю. У меня были неплохие результаты в тройном прыжке. Но когда медаль не получилось завоевать, я думала после рождения ребенка попробовать вернуться к Турину. Когда Ярославу было шесть месяцев, даже с коляской уже выходила бегать. Это не было полноценными тренировками — как только я начинала чуть интенсивнее заниматься, у меня пропадало молоко.
Фетисов понимал, что я — это потенциальная медаль, и со словами «пусть я сяду, но у нас будет медаль» подписал все, что нужно
— Вы же тогда мечтали быть журналисткой?
— Когда я ушла в декретный отпуск, прямо считала журналистику своей работой. Я писала тексты, получала за них гонорары, и в то время, когда у меня были сняты все спортивные ставки, считала их вполне ощутимым доходом. Я училась на «НТВ-Плюс», проходила там практику. Делала интервью с Женей Плющенко, Эриком Хайденом. С Хайденом, кстати, забавно получилось. Вскоре после Солт-Лейк-Сити я возвращалась с соревнований, встретила его в аэропорту и подумала, что надо взять интервью, вдруг потом пригодится. Пригодилось. Еще я делала научно-политическую работу, как успешные спортсмены превращаются в тренеров, какие этапы при этом проходят, разговаривала для нее со Стениным, Муртовым, строила графики, истории личности такие получались.
О помощи четырехкратной олимпийской чемпионки Лидии Скобликовой
Флаг в Турине
— Вы как-то говорили, что вернуться вам помогла Лидия Скобликова?
— Лидия Павловна мне помогала не в первый раз. Был период, когда она вообще забрала меня жить в свою квартиру. Я же питерская девочка, как-то приехала на сбор в Москву, а меня нет в списках на проживание. Интриги или раздолбайство, или и то и другое. Лидия Павловна меня забрала к себе, а потом устроила разбор: «Это нормально, когда спортсменка живет так?!» А перед Турином она пришла к Фетисову просить вернуть мне стипендию, ставку, пусть это было и не совсем законно. Фетисов понимал, что я — это потенциальная медаль, и со словами «пусть я сяду, но у нас будет медаль» подписал все, что нужно.
— Перед Турином считали, что вы понесете флаг на церемонии открытия. Вы отказались?
— Я даже была счастлива, что мне так и не пришлось делать столь сложный выбор. С одной стороны, это огромная честь, а у нас сложился такой стереотип, что женщина не может нести флаг. Только Шараповой два года назад удалось его разрушить. С другой стороны, участие в церемонии рушило все планы подготовки. Рассказывают, когда решался этот вопрос, Вячеслав Александрович Фетисов встал и сказал: «Пусть Журова готовится, не надо ее дергать!»
— А еще и примета: кто несет флаг, тот не выигрывает «золото».
— Вот к этому как раз я была всегда равнодушной и все старалась делать наоборот. Считалось, нельзя краситься перед стартом — я красилась, считалось, нельзя разговаривать — я разговаривала. Была бы мужчиной — обязательно бы брилась в день соревнований.
— «Золото» Турина. Первые чувства после победы?
— Я ведь думала, что проиграла Олимпиаду. Весь стадион, все у телевизоров видели, что по сумме попыток выиграла, а я смотрела только на цифру 2 — ведь я пришла второй во втором забеге. Говорят, перед смертью у человека проходит вся жизнь перед глазами. За эти пятнадцать секунд я испытала нечто подобное. Это было самое сильное чувство в моей жизни.