— Что произошло в тот момент, когда вас «отрубило»?
— До сих не могу понять. У меня было такое пять лет назад на чемпионате мира в Осаке, но тогда была жара, высокая влажность - условия тяжелейшие, и хоть этим можно объяснить. В Лондоне же погода стояла просто идеальная, но за три километра до финиша почувствовал какой-то шум в ушах. Шел дальше, а что было после падения – не помню. Организм дал сбой, и даже врачи толком ничего не могут объяснить.
— Скорость слишком высокая была?
— Нет, шли нормально. Я и быстрее ходил. Безусловно, ходьба «дерганая» была, но мы к таким вещам давно привыкли.
— Почему раньше не сошли?
— Как вы себе это представляете? Я четыре года шел к этому старту, чтобы вот так сдаться без борьбы? На меня же надеялись и болельщики, и тренеры. Медалей у нашей команды не очень много было к тому моменту, а для меня понятие «патриотизм» - не пустой звук. В конце концов, это моя работа. Я не могу уйти с нее просто так, не могу не довести ее до конца. Посмотрите на наших дзюдоистов, борцов, штангистов – они разве отказывались с травмами, с разбитыми головами выходить на помост? Выходили, и медали выигрывали.
— После такого инцидента тяжело восстанавливаться?
— Да физически я практически в порядке, а вот морально… Мне тяжело об этом вспоминать. Как бы там получилось в итоге, была бы медаль или нет – не знаю, но я настраивался именно на такую борьбу. Очень жаль, что не получилось, что подвел. Годы тяжелой работы оказались смазаны таким выступлением… В данном случае есть только одно надежное средство – время.
— Вы к этой Олимпиаде в оптимальной форме подошли?
— Все, что зависело от меня, я сделал, весь объем работы на тренировках. Но вы правы – оптимальной мою форму назвать было нельзя. Возможно, поэтому такой сбой и произошел. Роботы иногда ломаются, а мы же не роботы, а обычные люди, хоть и говорят, что мордва – самые «упертые».
— Когда шли по дистанции, обратили внимание на судейское предупреждение? У вас их лет пять не было.
— Даже не заметил. У нас тренеры есть, чтобы за этим следить. Удивился очень, что Володю Канайкина сняли – вот он подошел к Олимпиаде в прекрасном состоянии, был нацелен на очень высокий результат. И шел, как мне кажется, идеально, но, может, я чего-то не понимаю в технике ходьбы? У нас спорт такой, должен быть готов ко всему, в том числе и к несправедливым судейским решениям.
— Антироссийский заговор?
— Ну, это слишком громко сказано, просто судьи могли бы и на наших соперников посмотреть, на их технику. Не буду называть имена и даже страны, кто смотрел «двадцатку» - все поймет. Просто обидно, когда ты вкалываешь, как проклятый, на тренировках, а тебя в любой момент могут снять с дистанции. Не исключаю, кстати, что если бы наш вид программы был в конце Олимпиады, все было бы по-другому. В плане судейства, конечно.
— Соперники чем-то удивили? Кого вы вообще считаете главными конкурентами, помимо соотечественников?
— Нет, ничего удивительного в плане скорости в Лондоне не было, но скажу так – впервые в карьере я видел, чтобы китайцы так сильно взвинчивали темп. Раньше им такое было не под силу, хотя в нынешнем сезоне они показывали очень сильные результаты, почти в графике мирового рекорда. Что касается главных соперников, то для меня все, кто выходит на старт – конкуренты. Включая и россиян. У нас же индивидуальный вид спорта, а не командный.
— Такого, чтобы наш тренер давал кому-то задание «задергать» соперников ради победы соотечественника, не было?
— Никогда. То, как ты работаешь на тренировках, как сжимаешь зубы и терпишь, чтобы пробиться в сборную и выступить на крупнейших стартах, исключает подобный вариант. Каждый бьется за свой результат.
— А как вы работаете на тренировках?
— Много и упорно. Не все выдерживают. Обычно у нас по две тренировки в день, нагрузки очень большие, и «двадцатку» приходится за одно занятие проходить. Но и результаты есть.
— Ходоки на дистанции успевают о чем-то думать?
— Способностью читать чужие мысли я не обладаю, а про себя скажу, что во время соревнований ни о чем не думаю, только слежу за своим секундомером и тренерскими подсказками. Я знаю, про спортсменов, особенно во время Олимпиад, часто говорят – вот, он быстро пошел, побежал, далеко прыгнул – не суть важно, потому что знает о больших призовых, машинах и других призах, которые положены за победу. Поверьте, далеко не все спортсмены такие. Просто Олимпиада - итог определенного жизненного этапа, результат той работы, которую делал четыре года, и хочется показать, что ты все эти годы работал не зря.
— Неужели никогда не возникало мысли о том, что за финишной чертой ждет материальный достаток?
— Почему, возникало. Но не во время соревнований. Нужно четко расставлять приоритеты. Да я никогда и не ставил для себя количество денег какой-то жизненной целью. У меня на первом месте работа, ведь деньги не выйдут за тебя на старт и не помогут в борьбе с соперниками. Даже сейчас, когда прилично зарабатываю, мой образ жизни практически не изменился. Скорее, это семье, родным стало проще. Может быть, сказалось то, что я достаточно рано поставил себе цель скорее начать самостоятельную жизнь, не зависеть от родителей.
— И что, спортивная ходьба сразу возникла в качестве средства достижения этой цели?
— Нет, конечно. Я и не думал, что моя жизнь со спортом так тесно связана будет. Я же из деревни, спортом никогда на профессиональном уровне не занимался – только на уроках физкультуры и для себя, в школьном спортзале. На лыжах бегал, в футбол играл, даже в секцию тяжелой атлетики ходил, хотя сейчас по мне этого не скажешь. Ходьбой предложил заняться тренер Сергей Климкин, с которым я работаю до сих пор. Это случилось в 11-м классе, когда во время футбола по ноге ударили, и бегать было больно, а ходить с выпрямленным коленом – нормально. Ну и пошло… Стал на соревнования ездить, на глаза Виктору Чёгину попал. Наверное, я счастливый человек, что оказался у него так быстро. Я же практически сразу перемахнул через юниорский возраст и стал соревноваться со взрослыми. Хотя некоторое время я был в шоке от тех нагрузок, которые пришлось выдерживать. Честно скажу, я такого не ожидал.
— У вас отпуск хотя бы бывает?
- Бывает, как и у всех. Но мы даже в отпуске обязаны делать определенный объем работы, чтобы после возвращения не было так тяжело втягиваться в обычный ритм. Без постоянных тренировок мышцы уже через неделю «забывают», как должны работать.
— Не было желания бросить все и начать обычную жизнь, завести семью? Вы же в спорте добились всего – олимпийский чемпион, двукратный чемпион мира…
— С личной жизнью у меня, слава богу, все в порядке. А желания завершить карьеру до сих пор не возникало. Бывало, что ничего не получалось, но я в такие моменты только на себя злюсь и стараюсь, в первую очередь, себе доказать, что все делаю правильно. Мне ведь еще нет и 26-ти лет. Я надеюсь, что еще на Олимпиаде в Рио через четыре года выступлю, настрой есть, лишь бы здоровье позволило. Уходить вот так, после неудачи, засунув руки в карманы, – это не для меня. Надо сделать это достойно, в борьбе.
— Вам сложнее жить из-за того, что вы стали публичным человеком?
— Да. Когда еще только начинался заниматься – мечтал о том, что добьюсь того, сего, заживу другой жизнью, вот круто будет, блин! На самом деле, это двойная ноша. По мне лучше лишнюю дистанцию пройти, чем выполнять представительские функции. Может быть, я и к этому привыкну, но точно не сейчас.