Автором декларации выступил врач, писатель и герой «Новой интеллигенции» Максим Осипов. Он подчеркнул, что декларация адресована властям, врачам и пациентам. «Это мнение части российских врачей, которые хотят работать независимо, быть на стороне пациентов и относятся к своему делу как к творческому. Медицина — не сфера обслуживания. Я ожидаю, что письмо подпишет большое количество людей», - пояснил он. На момент сдачи публикации под декларацией стояло около трехсот подписей.
«МН» тезисно публикует основные проблемы, изложенные в Декларации и то, как их можно решить (полный текст Декларации можно прочитать здесь).
Проблема №1: Отсутствие профессиональной автономии врача
Авторы декларации подчеркивают, что профессия врача перестает быть творческой и превращается в обслуживающую. Работа со всех сторон ограничивается бюрократическими процедурами, регламентами Минздравсоцразвития и т.д.
Решение: Предлагается разработать стандарты, которые бы отвечали мировым требованиям. Однако эти документы – только ориентир для врача, а не догма.
Проблема №2: Бюрократические препятствия
Врачи заявляют, что медицинская практика с каждым днем все больше превращается в «искусство обходить» административные барьеры. Из-за государственных санкций с рынка исчезают недорогие и нужные лекарства, а люди не могут своевременно получить медицинскую помощь.
Решение: Исключить формальные препятствия, наладить связь между лечебными заведениями и упростить «бумажную» составляющую лечения пациентов.
Проблема №3: Хозяйственная несамостоятельность лечебных учреждений
Решение: Лечебные учреждения должны сами решать, как и на что потратить выделенные государством деньги. Пациенты – сами выбирать, у какого врача лечиться.
Проблема №4: Напрасные и затратные реформы здравоохранения
Решение: вместо реформирования здравоохранения отменить часть уже принятых законов, которые мешают лечению
Проблема №5: Плохое состояние медицинского образования
Решение: Главное - провести полную реформу образования. Авторы декларации считают, что настало время не заучивать сведения по учебникам, устаревающим с каждым годом, а учить студентов «критически осмысливать, получать новые знания». Например, врачи рекомендуют студентам учить английский язык.
«МН» попросили прокомментировать опубликованную в сети Декларацию заместителя мэра Москвы по вопросам социального развития Леонида Печатникова.
— Вы согласны с главным требованием врачей, а именно – с предоставлением им независимости?
— Не они одни об этом говорят, поверьте. Сама по себе идея того, что врач должен быть самостоятельным – она жизнеспособна. И она претворена в жизнь в США, во Франции… Но я должен напомнить, насколько разительно отличается уровень образования врачей там и у нас. Повторяя слова нашего Министра здравоохранения, у нас в стране «постыдно низкий уровень подготовки врачей в вузах». Студенты за границей учатся вдвое дольше наших. Из-за этого многие правильные вещи мы просто не готовы сегодня применить. Если сделать всех врачей независимыми, то эти врачи и будут нести ответственность за здоровье пациентов. Виноватого найти будет легче, но здоровье-то не вернуть…
— Авторы декларации тоже выступают за улучшение качества образования.
— Получается, что они сами себе противоречат. Нельзя не решив вопрос с образованием, требовать независимости всех врачей. Проблема только в этом. Мы не можем молодому врачу после окончания института дать независимость, допустить до больного, передав ему всю полноту ответственности. Когда начнем нормально учить, тогда уже можно заводить речь об аккредитации врачей, а не об аккредитации лечебных учреждений.
— Целесообразно ли тогда на время предоставить самостоятельность если не врачам, то лечебным учреждениям? Врачи жалуются, что больницам диктуют, на что можно тратить деньги, а на что нет.
— Все лечебные учреждения могут по своему усмотрению тратить деньги, которые они зарабатывают. Ни департамент здравоохранения, ни какой-то государственный орган не может диктовать, на что их тратить. И поэтому когда главный врач говорит, что он, например, не будет чего-то делать, потому что ему кто-то запрещает, это лукавство.
Единственное, чем больницы не могут распорядиться самовольно, так это бюджетными субсидиями. Это деньги налогоплательщиков.
— В декларации подчеркивается, что решения о том, как лечить пациентов, часто принимаются под давлением строго прописанных медицинских стандартов…
— Я понимаю, что именно их возмущает. Медицина не является наукой, потому что одним из критериев науки является воспроизводимость эксперимента. Но каждый человек уникален, и об этом не может идти и речи. Медицина – это искусство. Врачи говорят: «Вы нам даете стандарты, понимая, что каждый человек уникален…» Это очень правильный посыл, стандарты ограничивают творчество врача. И то, к примеру, если стандарты правильно прописать, они ничего не будут ограничивать.
Но с другой стороны, я не согласен, что стандартов не должно быть в принципе. Они нужны как страховка «от дурака». Мы же не можем сказать: если вы очень хороший врач, можете не руководствоваться стандартами. Мол, они только для плохого врача. Нет, стандарты едины для всех. И потом – как формально определить, какой врач хороший, а какой нет? Опыт и профессионализм не обязательно выражен в «корочках», категориях и званиях.
Меня слово «услуги», кстати, совсем не обижает. Наверное, потому что я постарше этих ребят и подольше в своей профессии.
— Скорее, здесь претензии врачей не к стандартам, а к страховым компаниям, которым доверили оценивать, правильно ли лечили пациента, не отклонился ли медицинский работник от предписанного стандарта…
— Абсолютно правильно. Оценивать работу врача может только профессиональное сообщество, а не эксперты страховых компаний, которые в подавляющем большинстве случаев являются малоквалифицированными врачами. И под этим я готов подписаться немедленно. Многие эксперты страховых компаний не оценивают реальное качество лечения, а ищут, к чему придраться, чтобы его не оплачивать. Единственный способ – это ликвидировать этих экспертов страховых компаний как посредников между больницами и Фондом социального страхования.
— Как вы прокомментируете претензии авторов декларации к состоянию фармакологического рынка и тому, что на него попадают весьма сомнительные препараты, одобренные Минздравом?
— Авторов смущает, что на рынке мало недорогих лекарств. Мне кажется, что их достаточно. Другое дело, насколько они эффективны. Лекарства, которые мы закупаем по тендеру, обычно самые дешевые. Например, нам нужен препарат с химическим названием «Клопидогрел». В аптеке его коммерческое название – «Плавикс», цена – не менее трех тысяч рублей. Но на аукционе мы вынуждены покупать не «Плавикс», а просто «Клопидогрел» за 270 рублей. Возникает вопрос – может ли один и тот же препарат, который в десять раз дешевле, обладать такими же фармакологическими свойствами? Вопрос остается без ответа. Я не могу ничего доказать, но абсолютно убежден, что не может.
Что же касается разных знахарских методов, которые получают одобрение в Минздраве, то у меня к ним очень эмоциональное отношение. Когда я слышу о каких-то приборах за полторы тысячи рублей, которые излечивают от ревматоидного артрита и которые получили лицензию в Минздраве, меня это, конечно, тоже смешит. Но для того, чтобы сказать об этом аргументированно, я тоже должен обладать определенным набором знаний и экспериментов. У меня их нет. Я просто никогда не куплю такой прибор и никому его не посоветую.
— Врачи, которые подписывают эту декларацию, против того, чтобы их работу называли услугами. В частности потому, что медицину уже начинают рассматривать с точки зрения закона о защите прав потребителей…
— К сожалению, это так. Но не мы с вами ввели понятие медицинской услуги. Как говорил Конфуций, жизнь богаче любого закона. Но, к сожалению, закон тоже нужен. Как мы назовем медицину? Нас обижает, что нас называют носителями услуг? Но мы же не носители товаров. А что же мы тогда предоставляем населению, если не услуги?
— Помощь?
— Если мы называем это помощью, то такое слово должно быть законодательно оформлено. Пока что в законе только о товарах и услугах прописано. Меня слово «услуги», кстати, совсем не обижает. Наверное, потому что я постарше этих ребят и подольше в своей профессии.
Проблема не в том, как это называется. Проблема в том, какое качество «этого» мы предоставляем населению. Называйте как угодно, лишь бы людям было от этого хорошо. Поэтому это не должно никого обижать.
— Вы поставите подпись под этой декларацией?
— Мы прочитали ее вместе с руководителями московского здравоохранения. Мы в принципе готовы подписаться под всем, что они декларируют. Кроме нескольких вопросов. Не потому, что мы возражаем против них, а потому, что некоторые вещи невозможно сделать сразу. Во-первых, мы абсолютно не готовы к аккредитации каждого врача, и они сами об этом пишут. Во-вторых, мы не можем до конца согласиться с ненужностью стандартов лечения. В третьих, мы понимаем, что бюрократия в медицине – это неизбежное зло. Каждый из нас прошел врачебную школу и страдал от бумаг. Но можете мне поверить, что такая же бюрократическая история существует в любой стране мира. Поскольку мы имеем дело с человеческой жизнью, то для нас история болезни и правильное бумажное оформление каждого нашего шага очень важны. И обещать, что бюрократии станет меньше, мы не можем.
Я не поставлю подпись под Декларацией в силу своего положения. Я готов бы ее поставить с какими-то замечаниями, если бы я был сегодня практикующим врачом. Но если я поставлю эту подпись, это значит, что я готов исполнить все то, что там написано. Я к этому не готов именно в силу того, что я вам рассказал.