Дело было в конце войны, когда советские войска были уже в Польше. Дедушка с несколькими другими солдатами ночевал в польской деревушке, спали они на крыше дома. И пока они спали, в деревушку эту явились немцы. Они ходили по двору, а дедушка со своими товарищами притаился на крыше, не зная, что делать. В итоге решили не делать ничего. И переждали. Не знаю, сколько часов они провели на крыше, но немцы ушли, так никого и не обнаружив.
Эту историю мне мама рассказывала много раз. Почти всегда, когда заходил разговор о героизме. «Кому нужен этот героизм? Я бы тоже не стала высовываться на его месте. Поубивали бы всех — вот и весь героизм», — приговаривала мама всякий раз, словно пытаясь оправдать не очень красивый по советским меркам поступок защитников отечества. Она как будто всегда ожидала, что я начну ей возражать.
Дедушка прошел всю войну; когда она закончилась, ему было 40 лет. Непонятно почему, но кроме этого эпизода в польской деревне ни мне, ни маме дедушка больше ничего о войне не рассказывал. Дедушка вообще был неразговорчив. На бабушке он женился уже после войны, поэтому писем с фронта и общих воспоминаний не было. Мама, наверно, так бы и осталась с убеждением, что война — это тихое лежание на крыше, если бы не странные бугорки на дедушкиной спине и ногах. Спустя 20, 30 лет после окончания войны дедушка, случалось, до крови расчесывал эти бугорки и извлекал оттуда ржавые металлические осколки.
Больше о дедушкиной войне я ничего не знаю. «Давай я тебе лучше расскажу про дядю Ваню? — предлагает мама. — Он всю войну был санитаром…»
Ржавые осколки памяти
Все материалы сюжета
Война. Память
Сотрудники «МН» о Великой Отечественной: корреспондент Алина Гарбузняк о героизме
Наверх