…И семнадцать партизан

В моем детстве не было семейных историй о дедах и прадедах и их ратных подвигах. Война была такой, как о ней написали в книжках и рассказали в школе.

Сначала Великая Отечественная — это народная трагедия, герой которой — Жуков на картинке, а главная битва — Прохоровка красной точкой на карте. Очертания проясняются. Бой за высоту под соседними Великими Луками, герой Матросов, бросившийся грудью на амбразуру, уже не так абстрактны. А потом ты узнаешь историю погибшей подпольщицы Зои Брелауск, чьим именем названа улица, по которой тысячу раз проезжала на своей «десне». Перед 9 мая идешь с одноклассниками помогать ветерану, который живет на этой самой улице. Понятно, что победу делала и вот эта конкретная бабушка, которая отмахивается от помощи, а по выходным продает на рынке рассаду.

А моя бабушка Нина Ивановна Фролова достает из комода медаль узника лагерей — ей было два года в 41-м, когда она попала в лагерь в Латвии. Говорит, что ничего не помнит, но День Победы всегда называет самым светлым днем в году.

В этот день она всегда звонит в деревню сестре деда Надежде Константиновне Марковой. Бойкая бабушка Надя, которую я помню распевающей частушки на собственной золотой свадьбе, прокормила 17 партизан. Она может без конца рассказывать о своих внуках, но истории о войне из нее клещами не вытянешь. Как-то я выудила из нее, что в 1943 году через деревню Красково в Псковской области, где тогда жила Надежда Константиновна, проходил отряд комбрига Максименко. Партизаны расселились по деревенским избам. Тринадцатилетняя Надя каждый день чистила гору картошки и затаскивала огромную кастрюлю на печь — готовила для троих младших братьев и семнадцати партизан. Смотрю на бабулю — в ней чуть больше метра пятидесяти. Но с ее энергией и деревенской закалкой все по плечу. Она с девяти лет, после смерти матери, сама вела хозяйство.

Партизаны, благодарные и относительно сытые, ушли через пару недель. Пришли немцы — и погнали всю деревню к городу Опочка, где завязался бой. Из Опочки немцев быстро выбили; деревенские вернулись домой. Надежда Маркова разносила почту по окрестным деревням. Каждый день делала круг по 30-40 километров. 9 мая 1945 года прибежала с новой порцией писем в деревню Кудеверь: там люди со счастливыми лицами, реют флаги. На почте говорят: война кончилась. Надя стремглав бросилась делиться новостью в соседнюю деревню. Вбежала в избу председателя колхоза. «Надя, ты наверно все машины обогнала» — «Я пришла сказать, что война кончилась».

Воевал в нашей семье только прадед по папиной линии. О нем я знаю из рассказов бабушки Лии Николаевны Кудрявцевой. Николай Арсентьевич Кудрявцев был ветераном второй гвардейской Армии и краснознаменного черноморского флота, получил «Орден Отечественной войны II степени», «За оборону Кавказа», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне». При обезвреживании мины под Туапсе его тяжело ранило в позвоночник; еще одно ранение он получил под Новороссийском. А после войны, как и все водолазы, разминировал порты, поднимал правсредства и останки погибших с морского дна. Бабушка запомнила его улыбающимся во весь рот рубаха-парнем. У брата бабушки осталась его немецкая губная гармошка, где-то затерялся баян прадеда. Разбитной и компанейский, Николай Кудрявцев никогда не матерился, а самым страшным ругательством считал слово «зараза».  

Я могу не сразу вспомнить место первого танкового сражения ВОВ. Память на факты и даты странная штука (вот почему в нее крепко засел год создания стрелецкого войска?). Но я точно не смогу забыть, что значит победа в этой войне и как ее достигали. Представляю, как 13-летняя девчонка, моя бабушка, варит обед на 17 мужиков, а солдат, мой прадед, оставляет на берегу немецкую губную гармошку и ныряет в заминированном районе. После этих рассказов я точно буду помнить, что ту войну наши деды и прадеды выиграли ценой неимоверных общих усилий. Для одного пределом была диверсия в тылу врага, для другого — кастрюля картошки для партизан в своем тылу.