«Беловежскими соглашениями мы завершили холодную войну»

Со стороны России свои подписи под договором о создании СНГ поставили президент Борис Ельцин и государственный секретарь Геннадий Бурбулис. О том, как готовился этот документ и о сегодняшнем видении тех событий, Геннадий БУРБУЛИС рассказал обозревателю «МН» Александру САДЧИКОВУ.

— Непосредственно в Минск Борис Николаевич Ельцин прилетел выступать перед парламентом 7 декабря — это была официальная часть нашего визита, а в Беловежскую пущу мы никаких специальных документов не готовили. Нашей целью было обсудить с Леонидом Кравчуком и с Нурсултаном Назарбаевым ситуацию, которая сложилась после референдума 1 декабря, который прошел на Украине. Почему это было важно? Украина референдумом окончательно закрыла свое участие в подписании нового союзного договора. Нам было важно понять, что делать. Говорили о некой конфедерации. Позиция Кравчука: я не имею прав и полномочий, чтобы обсуждать все, связанное с союзом, это за чертой наших переговоров.

Еще очень серьезный нюанс был в том, что Назарбаев к нам так и не прилетел, задержался в Москве. Он заехал в Кремль к Горбачеву и кормил нас обещаниями: через два часа вылетаю, потом через три. Но мы его так и не дождались. А когда выяснилось, что Назарбаева не будет, мы вдруг увидели друг друга как три славянские республики, которые в декабре 1922 года учредили СССР. Правда, тогда еще была Закавказская республика, но она вскоре перестала существовать как субъект права. И здесь Кравчук — то ли в запале спора, то ли в раздражении — сказал: я же предлагал Горбачеву учредить Содружество Независимых Государств, но он не согласился. Борис Николаевич его останавливает: Леонид Макарович, давай подумаем, что ты предлагал Вдруг выясняется, что термин Содружество Независимых Государств Кравчуку кажется правомерным — он не вступает в противоречие с наказом народа, с логикой его референдума. Начали думать: а если мы попробуем эту линию развить, если новоогаревский документ, в котором тогда отказались участвовать Украина, Азербайджан, Молдавия, Армения, Грузия, переформатируем и найдем другие подходы. Постепенно вышли на ключевую идею: Украина, Белоруссия и Россия — государства — учредители Союза ССР в 1922 году констатируют: Союз ССР как субъект международного права и геополитическая реальность прекращает существование. Кравчук говорит: это действительно отражает суть дела, нет двусмысленности, неопределенности, ничего, что каждая из республик могла бы поставить под сомнение. Мы закрепили эту формулу. Договорились, что можно разработать и подписать документ о СНГ. В результате сложился текст из 14 статей, 10 из которых содержат ценностно-правовые позиции, а четыре — организационно-правовые.

— Вы говорите о последовательности событий, но какой в них был смысл?

— Смысл был в том, что в декабре 1991 года Советского Союза фактически не существовало, ни один орган государственной власти не функционировал. Советский Союз де-факто распался 22 августа 1992 года после провала путча ГКЧП, который сорвал подписание договора «О Союзе суверенных государств», назначенное на 20 августа. Нас упрекают, что мы развалили СССР. Мы не развалили Советский Союз, а завершили логику трансформации советской империи в новое образование.

Во-первых, подписывая эти соглашения, мы обеспечили мирный распад советской империи и тот тоталитарный реактор, который взорвался в августе 1991 года и угрожал совершенно непредсказуемыми последствиями, нами был взят под контроль. Во-вторых, мы предотвратили реальную угрозу гражданской войны за передел постсоветского наследства. Иногда говорят: никто не посмел бы начать эту войну, но у нас есть пример распада Югославии. Сейчас невозможно доказать обратное, но я верю, что мы избежали худшего сценария. В-третьих, впервые в мировой истории государства добровольно отказались от ядерного оружия и согласились удалить его со своей территории (это были Украина, Белоруссия и Казахстан). Сегодня весь мир живет под страхом обретения ядерного оружия новыми странами и бесконечных угроз и конфликтов, которые развиваются вокруг этих стран. 1991-й стал годом завершения всей истории второй половины ХХ века, которая началась 5 марта 1946 года в Фултоне, когда Уинстон Черчилль в своей знаменитой речи сказал: над миром опустился железный занавес. Так вот, мы 8 декабря 1991 года Беловежскими соглашениями завершили эту холодную войну.

— Вы подробно говорите о позиции Кравчука, но ничего о позициях Шушкевича и Ельцина...

— Шушкевич вел себя как истинный хозяин и активно поддерживал нас. Во-первых, он не уклонился от ответственности за принятые решения. Во-вторых, после избрания председателем ВС Белоруссии он участвовал в обсуждении нового союзного договора и неоднократно убеждался в непродуктивности этой работы — где-то в тексте появлялись надгосударственные структуры, где-то трактовка полномочий была двусмысленной. Он как раз видел опасность отсутствия консенсуса. Когда Кравчук решительно заявил: новому союзу нет, то Шушкевич с ним согласился. Мы с Борисом Николаевичем пытались найти какую-то зацепку, чтобы изменить эту ситуацию. Наша позиция: нельзя все оставлять как есть. Тогда для каждой республики был главный вопрос: как решать проблемы жизнеобеспечения — не было продуктов, энергоресурсов, ничего. В основе нашего интереса было желание спасти Россию, сохранить хоть какие-то межхозяйственные связи.

— Но вы не могли не понимать, что, заключая Беловежские соглашения, де-факто оставляете президента СССР Михаила Горбачева без страны, пусть и слабой, с разрушенными институтами?

— Перед отъездом Борис Николаевич разговаривал с Михаилом Сергеевичем и на вопрос, что вы там будете делать, ответил: постараемся сохранить Украину. Горбачев знал о наших переговорах. Именно тогда Кравчук использовал весьма резкий прием — он сказал: а кто такой Горбачев? После 1 декабря я как президент Украины не знаю, что такое «союзный центр». 8 декабря никто лучше Горбачева не знал, что он уже ничем не управляет. Есть конкретный человек, нобелевский лауреат, который, безусловно, заслужил признание и в стране, и в мире. Но есть и тот Горбачев, который допустил кровавые столкновения в Вильнюсе, Риге. Допустил вопиющую двусмысленность на референдуме 17 марта 1991 года с таким неадекватным с правовой точки зрения вопросом (референдум о целостности СССР. — «МН»), что Украина и Казахстан были вынуждены проводить свои референдумы со своими вопросами, а пять республик вообще не принимали в нем участия. Наконец, Горбачев допустил путч ГКЧП в августе 1991 года и тем самым подвел черту под возможностью управляемой трансформации советской империи. Именно Горбачев 23 августа объявил о роспуске ЦК КПСС и тем самым партия-государство, идеократическая власть советской империи рухнула.

— Что вы можете сказать о легитимности Беловежских соглашений?

— Легитимность тех решений была комплексной и системной. Мало того, что Конституция Советского Союза, которого фактически не существовало, допускала добровольный выход республик. Уже через несколько часов после подписания — 10 и 12 декабря — верховные органы законодательной власти ратифицировали эти соглашения. 2 декабря в Ашхабаде собрались руководители республик Средней Азии, которые приняли решение войти соучредителями в соглашения, что и было закреплено соответствующей декларацией. Это юридическая легитимность. Но есть еще легитимность мировоззренческая — ни один орган внутри страны или международная организация не препятствовали реализации наших решений.

— Как вы относитесь к формулировке Владимира Путина, что «крушение Советского Союза — это величайшая геополитическая катастрофа ХХ века»?

— Снова повторю: не будь тех соглашений, было бы только хуже. Если говорить о чувствах, которые я переживал в то время, это была горечь за распад моей Родины. Но, кроме чувств, есть еще и логика. Владимир Владимирович прав в том, что это была катастрофа. Но это катастрофа антропологическая, она связана с унизительным положением человека и с преступным отношением к человеку советского государства. Теперь, спустя 20 лет, нам пора осмыслить эту катастрофу и понять, почему сегодня в учебниках истории практически всех бывших республик СССР период советской империи называется «колониальной зависимостью».

— Как вы воспринимаете идею Евразийского союза и свободного экономического пространства между Россией, Белоруссией, Украиной и Казахстаном?

— Я активно поддерживаю все интеграционные усилия Путина. Они полностью отвечают и духу, и смыслу нашего Беловежского соглашения. Другой вопрос, что плодотворным формирование новых интеграционных блоков может быть, только если оно базируется на идее совместного развития. Объединение против кого-то никогда не было успешным.