— Вы работали в крупных компаниях на ключевых должностях. Почему, оставив прежнюю работу, вы решили заняться сохранением исторического наследия?
— Я была корпоративным человеком и даже в страшном сне не представляла, что могу стать предпринимателем. В 2008 году я работала директором департамента стратегии маркетинга в страховой компании «Ингосстрах». К тому моменту шел мой пятый год в компании, за плечами был десяток успешных проектов. Статусный бренд, прекрасное рабочее место, интересные партнеры, увлеченная команда, перспективные проекты — казалось бы, у меня все было хорошо. И тут я задумалась о смысле своей деятельности: что дальше? Проекты помассивнее да зарплата побольше? Уже неинтересно. В один момент я поняла, что хочу заниматься чем-то осмысленным и значимым.
— Профессиональные кризисы случаются у всех. При этом вовсе не обязательно менять сферу деятельности. Можно, например, придумать себе интересное хобби, найти смысл в нем.
— Можно, наверное. Но эта история не про меня, я в детстве никогда не собирала марки, спички, фантики и все прочее, что обычно коллекционируют дети. Это казалось мне бессмысленным. К спорту я отношусь равнодушно. Что я действительно люблю всей душой, так это путешествовать. И как раз наши летние поездки по России в поисках старых усадеб стали для меня увлечением.
В рубрике «Нормальные люди» мы рассказываем о тех, чья деятельность делает нашу страну нормальной — открытой, дружелюбной, удобной для жизни. Выбор героев субъективен. Поэтому если вы считаете, что мы должны обязательно написать о ком-то, то просто предложите героя в комментариях к любой статье рубрики.
— Прежде чем отправиться в путешествие по России, еще работая в «Ингосстрахе», вы вдруг предложили план восстановления Нескучного сада. Почему возникла эта идея?
— Все маркетологи очень разные. Одни любят работать с инновационными продуктами, другие ведут бесконечные рекламные кампании. Меня всегда увлекала работа с брендами-легендами, у которых есть своя история и репутация. И где бы я ни работала, моя задача была — выкристаллизовать бренд: делать его еще красивее, приятнее, делать продукт максимально интересным и полезным для потребителя.
Нескучный сад виден из окон моего дома. За многие годы он стал для меня местом, в котором я скрывалась от тяжелой энергии города. И мне было очень обидно, что сад и усадьбы на его территории находятся в запустении. Тогда мы с друзьями разработали концепцию возрождения Нескучного. Через несколько лет мы передали материалы Сергею Капкову, когда он стал директором парка Горького. Я не знаю, использовала ли новая команда наши наработки, но это и неважно. Нескучный сад преобразился, а это главное.
— Затем, летом 2011 года, вы отправились в путешествие по России в поисках заброшенных усадеб?
— Да, мое увлечение исследовать историческое наследие и придумывать для него новую жизнь никуда не пропало, стало только осмысленнее и глубже. После «Ингосстраха» я какое-то время работала директором социальных проектов в московской школе управления «Сколково», где встретила культуролога Марину Хрусталеву, там же одна из студенток познакомила меня с дизайнером Екатериной Тищенко. Вместе с Катей мы отправились в путешествие по России в поисках интересных усадеб. Мы ездили по глухим местам, оказаться в которых случайно почти невозможно. Один раз мы даже «переплывали» приток Волги вброд на небольшой «Ауди». Дороги в глубинке приятно удивили. Но гостиниц и ресторанов там крайне мало. За то лето мы нашли около 50 усадеб. В советское время многие из них использовались как детские дома, санатории, психоневрологические диспансеры, пансионы для пожилых людей. С распадом СССР бывшие усадьбы опустели. Дом, в котором не живут люди, за десять лет может превратиться в руины. Почти все усадьбы, что мы нашли, оказались заброшены, без окон, без дверей, от некоторых остались только фундаменты. Конечно, мы не были первооткрывателями, во многом опирались на информацию, которую черпали в справочнике по усадьбам Чижкова и на сайте краеведа Натальи Бондаревой.
Заброшенные усадьбы для меня — это ускользающая красота, изысканный продукт со своей историей, в котором я вижу огромный потенциал
— Что стало итогом вашего летнего приключения?
— Из путешествия родилась идея Центра капитализации наследия. Мы не агентство по продаже недвижимости. Мы не девелоперы. Мы не «Архнадзор», чья задача — охрана исторического наследия. Центр капитализации наследия находит архитектурные сооружения, имеющие историческую ценность, изучает их «родословную» и ищет способ дать им вторую жизнь. По каждому проекту мы рассчитываем сумму, которая потребуется на реконструкцию. Центр не ограничивает свою деятельность загородными усадьбами. Огромный потенциал представляют промышленные зоны и архитектура русского авангарда.
— Для скольких усадеб вы уже продумали концепцию второй жизни?
— Мы начали работать совсем недавно. Десять историй можно увидеть в Музее Москвы на выставке «Старые усадьбы новой Москвы», еще столько же — у нас в архиве. Но это только начало. Мы начали работать совсем недавно. Десять историй можно увидеть в Музее Москвы на выставке «Старые усадьбы новой Москвы», еще столько же — у нас в архиве. Но это только начало. Конечно, всю работу сделать втроем невозможно. Над разработкой выставки трудилась команда из историков, юристов, архитекторов, дизайнеров, оценщиков. В каждой истории мы учитываем особенности архитектуры, расположение загородного имения, историю пространства, как оно использовалось ранее, кто здесь жил и кто живет сейчас. Мы не утверждаем, что у усадьбы должна быть именно судьба, предложенная нами. Это лишь один из вариантов.
Собрать всю информацию по каждой усадьбе, разработать идею реконструкции и обсчитать ее стоит довольно дорого. Поэтому следующие кейсы мы готовы делать, только когда у объекта появится заказчик.
Конечно, мы понимаем, что завтра никто не побежит скупать усадьбы. Но это не значит, что нужно останавливаться
— Все эти истории усадеб, собранные вами еще в 2011 году, лежали два года в столе. Почему вы презентовали проект только сейчас?
— Когда Музей Москвы предложил нам стать партнером выставки «Старые усадьбы новой Москвы», мы поняли, что это потрясающая возможность для того, чтобы сделать первый шаг. Посмотрим, какой отклик будет. До сих пор многие говорят мне, что это тяжело, что никому не нужно, что законодательной базы в стране нет, межевания нет, что привлечь частное финансирование к историческому наследию почти невозможно. Но я вижу, что государство начинает делать шаги навстречу. Появилась «аренда за рубль», по которой компания может получить льготные условия аренды здания, если выиграет торги и проведет историческую реставрацию помещения.
Конечно, мы понимаем, что завтра никто не побежит скупать усадьбы. Но это не значит, что нужно останавливаться. Важно говорить о ценности исторического наследия и искать решения, как применить загородные усадьбы к жизни в XXI веке.
— Что было самым сложным в том, чтобы начать проект?
— Полагаю, что в жизни каждого из нас есть несколько человек, мнение которых для тебя важно. Есть такие люди и у меня. И когда они говорят: «классная идея, обязательно займись» — этого мне достаточно, чтобы идти вперед. Конечно, пришлось преодолеть внутренний страх погружения в очередную тему. Хотя нет, это был не страх, а инертность, лень. Новая сфера — всегда некоторое преодоление себя, выход за рамки комфорта. Я интроверт (хотя этому уже никто не верит), и, начав проект, мне пришлось вовлекать в него новых людей, заражать их нашей идеей. И когда собралась надежная команда, все начало двигаться существенно быстрее.
— Есть ли усадьбы, которым удалось найти новое применение?
— Одна из усадеб, на которую мы обратили внимание, — это Измалково, родовое имение Самариных в Переделкине. Эта удивительная усадьба дошла до нашего времени практически без утрат, прекрасный парк с прудом сохранили свои очертания. В советское время здесь располагался детский пульмонологический санаторий. Этой весной к нам обратилось руководство фонда «Подари жизнь», заинтересованное в поисках подходящего места для реабилитационного центра. Дети из регионов России, которые проходят лечение в Федеральном научно-клиническом центре на Ленинском проспекте, часто живут в Москве на протяжении нескольких месяцев. Сейчас фонд снимает для детей и их родителей квартиры. Создание загородного реабилитационного центра неподалеку от ФНКЦ стало бы для фонда оптимальным решением. Нам показалось, что эта усадьба благодаря фонду может обрести новую жизнь и таким образом стать еще одним центром притяжения на туристической карте «новой Москвы».
— Вы не жалеете, что ушли из большой корпорации?
— Нет, что вы. Каждое утро я просыпаюсь с ощущением счастья. Понятно, что я не зарабатываю тех денег, которые могла бы зарабатывать в компании. Понятно, что иногда я не зарабатываю денег вообще. Зато я получила свободу выбора, а моя жизнь — осмысленность. И никакие деньги не могут сравниться с этим. При этом я несу полную ответственность за риски. Может быть, то, чем мы занимаемся, никому не нужно. Надеюсь, будет нужно через несколько лет.
— Какими вы видите перспективы Центра капитализации наследия?
— В стране огромное количество исторического наследия. Это не только загородные усадьбы, это и промышленные зоны, и архитектура русского авангарда. Поверьте, при таком количестве объектов работа центру обеспечена на много лет вперед.