— Вита, за то время, что вы консультируете, можно ли отметить некие тенденции — с чем раньше обращались люди, с чем сейчас? Ведь за это время в Москве стало больше приезжих, да и ситуация сложилась неспокойная: то взрывы, то еще какие-то массовые инциденты.
— Когда происходят страшные события вроде терактов и взрывов, ко мне тоже обращается больше людей. Но думаю, что об этом лучше знают в городской психологической службе, принимающей удар на себя, куда за бесплатной помощью приходят люди с улицы. В моменты, когда происходит что-то разрушительное — теракт, взрыв, техногенная катастрофа любого масштаба, — каждый буквально кожей ощущает хрупкость жизни. Но не все в такой ситуации говорят напрямую именно об этом страхе. Скорее люди говорят: «Я после произошедшего не могу спать. Мне стало очень тревожно. Я чувствую, что не управляю своей жизнью, ничего не контролирую».
— Помимо похода к специалисту можно ли что-то предпринять, что-то такое сделать со своей жизнью и со своими страхами, чтобы стало полегче?
— Во всех случаях помогает простой прием — нужно подумать, что может случиться в самом-самом плохом случае. Если мысленно довести ситуацию до абсурда, многие страхи перестанут казаться чересчур страшными, а ситуации — такими уж безысходными. Но для этого надо свой страх хорошо знать в лицо, не прятать его от себя. А это довольно часто встречается. Ну, допустим, человек боится ходить на собеседование. Но не думает про себя так, а считает, что просто вот уже полгода ни на одно из них попасть не может: то время не подходит, то болезнь случается, то еще какая-нибудь напасть. Ну и вот дело не в обстоятельствах и роковых случайностях, которые почему-то не доводят его до встречи с кадровой службой, а в страхе. И здесь нужно пофантазировать на тему «Что самое ужасное со мной может случиться на собеседовании?».
Многие взрослые люди боятся не состояться, то есть на самом деле это часто привет от страха не быть хорошим мальчиком или хорошей девочкой
— Вернемся к городским страхам. Что еще чаще всего всплывает?
— Всплывает всякое. И вот что интересно — страхи взрослых не сильно-то отличаются от детских. Чего боятся маленькие дети? Чужих людей. Того, что мама не любит, оставит. Боятся не быть хорошими для своих родителей. Боятся своих внутренних малопонятных импульсов, агрессии например. А всего этого они боятся, потому что если что-то из перечисленного случится, ребенок как бы перестает существовать. Вот у взрослых примерно то же самое, только выглядит чуть-чуть иначе. Ну, например, многие взрослые люди боятся не состояться, то есть на самом деле это часто привет от страха не быть хорошим мальчиком или хорошей девочкой. Сейчас такая ценность самоактуализации, кто бы что под этим ни понимал, есть страх: а вдруг я вот так и проживу без этой самой самоактуализации?
— У мальчиков или у девочек?
— И у тех и у других. Просто мальчики, мужчины реже обращаются к терапевту. Но у мужчин и требований к успешности со стороны общества больше.
Поэтому некоторые между 30 и 40 годами, когда кажется, что все вокруг успешные, все-таки приходят с таким запросом: мне уже тридцать, а миллиона долларов не заработал, и кино не снял, и сына не родил, и как быть? А еще наша среда московская, конечно, провоцирует это состояние, потому что очень много зеркал, отражений, где можно это увидеть. Большой город — большая конкуренция. С одной стороны, на самом деле много успешных людей, с другой — есть картинка, которая не всегда соответствует реальной жизни. Раньше просто такой возможности не было — наблюдать каждый день успешную жизнь сотен людей. Ленту в фейсбуке или «вконтакте» просмотрел, у тебя там 500 друзей, и ты думаешь: этот вон чего, этот вон чего, а как же я?.. Наверное, со мной что-то не так, наверное, я мало и плохо что-то делаю, не успею. Чего не успею — неизвестно, но все равно не успею. И это вызывает страх.
А после 40 лет у человека другой страх: он начинает очень сильно переживать, что его не берут в «следующий поезд». Очень часто у работодателя возрастные требования. Жизнь вокруг сильно помолодела. А люди от 40 до 60 — активные, с опытом, хорошие специалисты, у них много сил, у них больше свободы, потому что дети выросли.
Есть еще один серьезный страх, с которым практически никогда не обращаются те, кто им страдает, зато к терапевту часто попадают дети этих людей, их жены. Сверхответственные, состоятельные мужчины, которые всего добились, которые материально и социально состоялись, очень боятся всего лишиться и умереть на помойке, хотя даже при самом худшем варианте развития событий понятно, что такого не произойдет. А успешного мужчину все равно треплет тревога, он по ночам плохо спит. У этого страха есть основания в реальности: у нас ведь человек вообще не защищен от произвола, а в бизнесе тем более. Он боится налоговой, пожарной, чиновников. Но дело не только в этом. Многим этот страх достался в качестве наследства от прошлого. Ну допустим, он из семьи, в истории которой есть разорение или раскулачивание. Или из семьи, в которой существует миф-убеждение, что богатство — это зло, за него непременно придется расплатиться чьей-то жизнью или придется все потерять. И этот наш бизнесмен заработал денег, создал, допустим, бизнес с нуля, обеспечивает свою семью, еще 15 человек близких и дальних родственников, отвечает и за своих сотрудников (ответственность-то какая колоссальная!), и вот он по ночам боится, что разорится, что все его родственники из-за него пойдут по миру, а он умрет на помойке.
— Давайте вернемся к детским страхам. Как выглядит страх не быть хорошим, мы уже поняли. А вот страх перед чужим?
— Вот Москву сейчас захлестывает волна страха перед мигрантами, которые придут, пожгут наши дома, заберут себе наших жен/мужей, а нас поработят…
— На Дальнем Востоке ничего такого не наблюдается, там чуть ли не каждый второй брак — смешанный, китайцев столько же, сколько местных жителей, и никого не беспокоит страх мигрантов.
— Волна, истерика про мигрантов — это политика. Страхом перед чужим очень просто манипулировать как раз потому, что он, во-первых, очень ранний (в возрасте примерно восьми месяцев ребенок начинает опасаться чужих людей), а во-вторых, очень древний. По сути, страх, связанный с мигрантами, — это ужас перед неизвестностью, которая непонятна, с которой ты не знаешь как обращаться. Я в детстве несколько лет прожила в Магадане, и у нас сосед по лестничной клетке был чукчей, довольно известным ученым-палеонтологом. Иногда к нему приезжали родственники с Чукотки. Они ему предварительно не звонили — ну какие в тундре телефоны?! Да и культура другая: потребности предупреждать не было. Но из-за этого частенько случалось, что родственники приезжали, а сосед наш в командировке и мог по нескольку дней не возвращаться. И вот родственники устраиваются его ждать прямо на лестничной клетке. Я помню одну женщину — такая пожилая, вся в морщинах, лицо в татуировках… Она сидела на лестничной клетке так, как у себя дома, и ела какую-то рыбу. Для меня это просто был ужас и кошмар, я не знала, как мимо нее пройти, — так она меня пугала.
Ничего плохого не делала, просто это что-то иное, другое, и оно у порога.
Человек остался таким же, ведь механизмы те же. А жизнь поменялась
— Насколько я поняла, все страхи упираются в один — страх смерти?
— Да, это ведь самый базовый страх, он есть у всех. Многие именитые психотерапевты, Карл Виттакер например, считали и считают, что психически нездоровые люди его все время чувствуют, именно поэтому им так трудно приспособиться к жизни.
— Многие боятся умереть в одиночестве. Как будто вдвоем сильно веселее это сделать!
— Ну вдвоем точно веселее. Все-таки для человека самое главное — это контакт, он именно к нему стремится, именно поиску контакта подчинена вся его жизнь в конечном счете. Во всяком случае нейробиологи и нейропсихологи говорят как раз об этом. Немецкий психотерапевт и врач Иоахим Бауэр написал о таком страхе книжку «Принцип человечности». Люди из-за этого страха живут с нелюбимыми людьми, с людьми, которые их мучают. Этот страх заставляет терпеть многое. Чем терапия может здесь помочь? Она укрепляет психику человека, как бы выращивает внутри человека маму и папу, которые в реальности когда-то не смогли дать человеку столько любви, чтобы ему не бояться уже быть одному. А если дело до терапевта еще не дошло, то можно научиться чувствовать себя, свои желания, свои чувства, мысли. Например, я боюсь возвращаться домой, где меня никто не ждет. Как я могу облегчить себе жизнь в этот момент? Может быть, мне нужен некий переходный момент, третье место? Может, мне стоит зайти в кафе и позвонить подруге? Выпить вкусный кофе? Прислушались к себе! Вроде да, стоит зайти, позвонить и выпить. В этот раз помогло, в другой тоже сработает. Но возможен и вариант, что придется искать другой способ. Трудно учиться слушать себя и осознавать свои чувства, с опытом это становится делать легче и легче.
— А зачем нам все эти страхи? Раньше это был механизм выживания, тут все ясно. Но сейчас-то для чего?
— А вы думаете, человек сильно изменился? Нет, он остался таким же, ведь механизмы те же. А жизнь поменялась.