— Вы связываете прошедший обыск в «Мемориале» и других организациях с законом об НКО?
— Эти проверки не имеют прямого отношения к закону об НКО. С самого начала было понятно, что этот закон носит декларативный характер и нужен для того, чтобы натравить на НКО правоохранительные органы и дискредитировать в глазах общества, что сейчас и происходит. Прокуратура в данном случае идет на поводу у исполнительной власти, которая, думаю, и инициирует проверки. Сотрудники прокуратуры, которые пришли с обыском в «Мемориал» и другие организации ссылаются на статью 22 закона «О прокуратуре». По их словам, они могут получить доступ к документам организации, просто предъявив удостоверение. Но они почему-то не дочитывают до того места в статье, где говорится, что проверки должны проводиться по поступившим в прокуратуру обращениям. Если же речь идет о плановых проверках, их план должен публиковать Минюст. Но на сайте Минюста ни о каких запланированных ревизиях НКО не говорится. Так что работники прокуратуры действуют как бандиты – устраивают налеты и для этого объединяются с налоговыми органами и органами пожарной безопасности. Они хотят найти какой-то компромат, но сами не знают, что именно пытаются найти.
— Их цель добиться закрытия НКО или просто запугать или дискредитировать?
— Думаю, они преследуют две цели. Иначе, зачем было приводить с собой в «Мемориал» журналистов с НТВ? Думаю, что они собираются снимать что-то вроде новой «Анатомии протеста», на этот раз про НКО. Понятно, что рассчитывают они на то, чтобы представить нас во время обысков не в лучшем свете, показать, что «иностранные агенты» заволновались. Когда к вам домой врываются вооруженные люди, думаю, что у вас будет не самое приятное выражение лица. Я бы посоветовала сотрудникам общественных организаций, которым только предстоят обыски, вести себя как можно спокойнее и больше улыбаться. Не уверена, что сама с этим справлюсь: трудно сдержаться и не ответить на хамство. Можно вообще не открывать проверяющим дверь. Чтобы вломиться, им необходим ордер на обыск. Лучше всего попросить их прийти в другой день, когда это будет удобно вам. Однажды ко мне приходили сотрудники ФСБ, но мне все равно удалось убедить их перенести проверку Главное — постараться вести себя так, как будто перед вами союзники, и вести себя максимально корректно.
Я думаю, что проверки Генпрокуратуры частично связаны с заявлением Путина
— Как вы считаете, почему именно сейчас, ведь закон об НКО был принят еще летом прошлого года?
— Когда принимался закон об НКО, особенно в отношении «иностранных агентов», было непонятно, каким образом он будет действовать. Причем непонятно было для всех. Прошло больше полугода, а ситуация толком не прояснилась. Но недавно президент сказал, что пора применять закон об НКО (на коллегии ФСБ 14 февраля - «МН»). Я думаю, что проверки Генпрокуратуры частично связаны с заявлением Путина и являются своего рода реакцией на сигнал: закон принят и его надо реализовывать.
— Почему инициатором проверок выступила Генпрокуратура, а не Минюст или Федеральная налоговая служба?
— С момента принятия закона об НКО стало очевидно, что Министерство юстиции с ним связываться не хочет, потому что закон имеет явно репрессивный характер. Минюст же никогда не являлся репрессивным органом и до сих пор придерживается такой позиции.
— Многие НКО, в которых прошли проверки, отказываются давать комментарии журналистам или делают это крайне неохотно. С чем это связано? Почему они намеренно не хотят поднимать шумиху?
— Я их вполне понимаю. Сейчас совершенно очевидно, что закон об «иностранных агентах» придуман с целью репрессий. Те организации, которые подверглись проверкам и сумели избежать каких бы то ни было наказаний, прекрасно понимают, что с прокуратурой им в ближайшее время лучше не ссориться. А потому предпочитают залечь на дно, чтобы избежать больших неприятностей, которые чреваты полным прекращением их деятельности. Тут либо одно, либо другое. И я понимаю выбор людей в пользу спокойного продолжения работы.
— Некоторые правозащитники, в частности руководитель фонда «Общественный вердикт» Наталья Таубина, высказали мнение о том, что проверки Генпрокуратуры - первый шаг в работе по составлению списка «иностранных агентов». Что вы думаете по этому поводу?
— Я тоже так считаю. Рано или поздно этот список будет составлен, иначе нечем будет оправдать принятие закона об «иностранных агентах». А то, что же получается - закон есть, а иностранных агентов нет?! Так не пойдет, их обязательно найдут.
— Чем чреваты эти проверки?
— Опасаться не стоит, но крайне неприятно само положение, в котором оказываются НКО из-за подобного отношения высшего руководства страны к их деятельности. Это не столько вызывает опасения, сколько удручает. И самое неприятное — полное отсутствие представления властей о том, чем мы на самом деле занимаемся. Любимая фраза Путина «кто платит, тот и заказывает музыку» как ничто другое иллюстрирует это отношение и предубеждение среди чиновников, которые не хотят понимать, что мы работаем по иной схеме, и нам никто ничего не «заказывает» за те деньги, которые мы получаем на нашу общественную деятельность. Одно время прокуратура проявляла интерес к сотрудничеству с нами. Но я отчетливо помню, какие вопросы прокуроры задавали после моего выступления перед ними. В первую очередь: «кто вас финансирует?» и «какая у этих иностранных организаций цель?». И объяснить, что помимо корысти и жажды наживы у многих людей есть простое желание помочь тем, кто оказался в беде, мне так и не удалось. У прокуроров это просто не укладывается в голове.
Лично меня не удивляет, почему, скажем, маленькая американская организация «Помоги соседям по планете» присылает нам небольшие деньги с целью помочь беженцам, и это частные пожертвования обычных небогатых граждан.
Но ведь есть и «корыстная» цель соседних государств — сделать так, чтобы рядом находилась стабильная демократическая страна. Наши соседи не заинтересованы в слабости России, потому что слабый менее безопасен, чем спокойный и процветающий сосед, который ценит благосостояние своих граждан. В таком случае наши беженцы не побегут от нас к ним.
Даны установки «сверху», и эти установки легко читаемы
— Что сейчас происходит в сфере НКО? Каковы последствия принятия закона об НКО?
— Обстановка сейчас нервная. Мы все продолжаем работать так, как можем, но, к сожалению, можем мы все меньше и меньше. Принятие закона сказывается на всем, но больше всего — на общей репутации некоммерческих организаций, которую сложно будет восстановить. Реакция на нашу деятельность приобретает все более негативный характер. Даны установки «сверху», и эти установки легко читаемы. Чиновники часто не хотят иметь с нами дела, предпочитая не рисковать и всеми способами избегать неприятностей. Если раньше они приходили на наши семинары и знакомились с деятельностью организации, то сейчас открещиваются. В глазах общественности происходит то же самое. Люди читают газеты, смотрят телевизор, в которых НКО называются «иностранными агентами», и у них формируется негативное отношение к нашей деятельности. Все это напрямую влияет на работу НКО. Полное равнодушие проявляют суды, не стесняясь выносить противоправные приговоры по недоказанным обвинениям. Внимание общественности перестало влиять на исполнение закона судами, теперь все решения принимаются по указанию сверху. Некоторые международные фонды начинают проявлять осторожность, не желая рисковать и влезать во внутренние процессы страны. Это и понятно — они должны работать, в первую очередь, с государством.
— Как думаете, что будет дальше?
— Честно говоря, не знаю. В оценке общей обстановки я сейчас далеко не оптимист, но об этом приходится забыть, когда дело касается каждого конкретного случая. Тут мы просто обязаны быть оптимистами и надеяться на благополучное решение проблемы, иначе работать в сфере НКО будет совершенно невозможно.