Год спустя после ратификации в сенате США соглашения СНВ-3 главный американский переговорщик по этому документу, замгоссекретаря по вопросам разоружения, проверки и соблюдения соглашений Роуз ГЕТЕМЮЛЛЕР рассказала «Московским новостям» о том, по каким направлениям Вашингтон хотел бы сотрудничать с Москвой.
— Судя по вашим заявлениям и заявлениям ваших коллег, имплементация договора СНВ-3 идет очень хорошо. Однако год назад вы говорили, что хотели бы начать переговоры с Россией по сокращению не только стратегических, но и тактических вооружений. На какой стадии находится обсуждение этого вопроса?
— В четверг мы отметили ровно год с момента ратификации сенатом США нового договора с РФ по СНВ. Ратификация далась нам нелегко — это была борьба, тяжелая работа. Я была членом команды, которая отвечала за попытки исполнительной ветви власти добиться ратификации договора. Так что для меня 22 декабря — особый день.
Мы очень довольны тем, как идет имплементация договора: интересно, что наши с Россией темпы совпадают. Россия провела в США 17 инспекций, мы — 16, и, думаю, вскоре после Рождества (25 декабря. —«МН») проведем 17-ю. До 5 февраля мы имеем право провести по 18 инспекций.
Президент Обама, подписывая договор по СНВ 8 апреля 2010 года, сказал, что нам следует начать думать о следующем этапе сокращения вооружений и выделил три категории вооружений для этой цели. Дальнейшие сокращения уже развернутых стратегических вооружений — это то, что легче всего обнаружить со спутников, российских или американских. Президент Обама также предложил две принципиально новые категории: неразвернутые (резервные) вооружения и нестратегические или тактические вооружения. Эти две категории совершенно новые, мы были бы очень заинтересованы в совместной работе с Россией над вопросом о сокращении этих вооружений, над вопросом о новых подходах к верификации подобных соглашений. Есть и всякие концептуальные вопросы, вопросы формулировок, поскольку то, что мы считаем тактическими вооружениями, может отличаться от того, что считает Россия.
В настоящий момент у нас период, который я бы назвала «работой над домашним заданием». Мы готовим пути для новых переговоров, но к самим переговорам пока не готовы.
— Почему не готовы? В чем препятствие для начала переговоров?
— Я думаю, что эта подготовительная работа необходима и сама по себе очень важна. Нам нужна новая концептуальная структура для переговоров.
— Сколько времени может занять эта «работа над домашним заданием»?
— Сроки я точно предсказать не могу. Один из факторов, влияющих на сроки, — пересмотр стратегии угроз и сдерживания, который мы проводим совместно с нашими партнерами по НАТО. Это касается как обычных, так и ядерных вооружений в Европе. Пока этот анализ не будет завершен, мы не будем готовы к дальнейшим переговорам, потому что нам нужно понимать, что наши союзники думают о ядерных вооружениях в Европе. А готов этот анализ будет только к саммиту НАТО в Чикаго, который пройдет в мае.
Кроме того, США в рамках пересмотра ядерной доктрины проводят специальное исследование, которое позволит лучше понять будущее наших стратегических ядерных сил. Это тоже очень важный анализ. Он должен быть завершен достаточно скоро. Есть и другие факторы, связанные с внутриамериканскими делами.
— Россия очевидным образом связывает договор по СНВ с проектом европейской системы противоракетной обороны, угрожая выходом из договора по СНВ в том случае, если США будут продолжать работу над созданием европейской ПРО. По вашему мнению, что будет происходить дальше?
— Я бы не хотела делать предположения относительно сценариев развития событий. Однако на то, что говорили российские представители и, конечно же, президент РФ Дмитрий Медведев, необходимо обратить серьезное внимание. Эти заявления вполне совпадают с российской позицией, озвученной на переговорах по СНВ в 2009–2010 годах. Позиция России достаточно последовательна, ничего нового нет. С другой стороны, в договоре имеется статья о выходе из него. Хочу особо подчеркнуть, что это типичная часть всех связанных с ядерными вооружениями договоров. Каждая из сторон должна считать, что участие в договоре и его имплементация отвечают ее национальным интересам в сфере безопасности. Россия дает понять, что если она почувствует, что договор более не отвечает ее национальным интересам, у нее будет право из него выйти. Мы не оспариваем это, более того, у нас у самих есть такое право.
Другое дело, мы считаем, что у России сейчас нет никаких причин для выхода из договора. Мы будем отстаивать свою точку зрения. Мы считаем, что сотрудничество в сфере ПРО способствует предсказуемости в наших отношениях с РФ и укреплению доверия к ЕвроПРО со стороны России. Мы не раз говорили, что создаваемая нами система ПРО никак не угрожает стратегическому потенциалу России, и считаем, что юридически обязывающие гарантии, которых требует РФ, не являются необходимыми. Важно именно сотрудничество, и это прагматическая позиция. Через реальную совместную работу над этой программой мы начнем понимать, что выигрывает Россия от этого сотрудничества и какова польза от него обеим нашим странам. И сомнения России касательно технических аспектов будут сняты. С нашей точки зрения, наша позиция очень прагматическая, и мы продолжаем говорить о ней.
— А если договариваться по ПРО уже слишком поздно? Такую точку зрения высказал постоянный представитель РФ при НАТО Дмитрий Рогозин, ставший на днях вице-премьером.
— Президент России Дмитрий Медведев в своих недавних выступлениях ясно дал понять, что дверь для сотрудничества еще не закрыта. Он призвал российских и американских переговорщиков продолжать напряженно работать и пытаться найти способ двигаться вперед в вопросе сотрудничества. Эти усилия продолжают предприниматься. Моя начальница, заместитель госсекретаря США по контролю за вооружениями и международной безопасности, Эллен Тошер и замглавы МИД РФ Сергей Рябков продолжают постоянно общаться и встречаться, они встречались недавно в Вашингтоне. Представитель США при НАТО Иво Даалдер вел переговоры с Дмитрием Рогозиным. Так что предпринимаются большие усилия для того, чтобы сотрудничество было возможным. Мы сделаем все возможное для достижения соглашения.
— Планируются ли изменения в повестке обсуждаемых вопросов с Россией? Собираются ли США искать новые сферы сотрудничества?
— Мы уже решили огромное количество вопросов. Моим главным делом, моим, я бы сказала, ребенком был договор СНВ-3. Мы добились вступления в силу «соглашения 123» (о сотрудничестве в ядерной сфере. — «МН»), а также решения вопроса о вступлении России в ВТО. Теперь мы сосредоточимся на работе по еще одной важнейшей проблеме — установлению формата сотрудничества по противоракетной обороне. Это главный приоритет.
С точки зрения сферы, которой занимаюсь я, мы продолжим планировать и разрабатывать будущие концепции сокращения вооружений, а также предпринимать шаги по сближению позиций относительно обычных вооруженных сил в Европе.
Что касается многостороннего формата, мы намерены начать переговорный процесс по соглашению о прекращении производства радиоактивных материалов для ядерных вооружений. Этот вопрос мы планируем обсудить на конференции по разоружению в Женеве и очень стремимся наладить тесное взаимодействие с российской стороной. Как говорят в России: будем сотрудничать «на всех парах».
Это все касается вопросов моей компетенции, и я не вижу каких-либо сомнений в необходимости углубления сотрудничества и среди других представителей правительства США.
— Ожидаете ли вы перемен в двусторонней повестке отношений после президентских выборов в России?
— Нет. Конечно, загодя предсказать невозможно, и результаты выборов зависят от россиян, но что касается нашей повестки работы с Россией, мы обещаем, что продолжим активное сотрудничество и диалог настолько активный, насколько мы сможем.
Денис Ворошилов, Мария Табак — РИА Новости, Вашингтон. Полную версию интервью читайте на ria.ru.