Как разведки развели
— Ситуация, развивающаяся сегодня в разведсообществе США, впоследствии будет описана в учебниках и для академий ФСБ и СВР, и для Института военной разведки США, и других учебных заведений.
— После 11 сентября в Америке произошла реформа разведки. До этого посты директора ЦРУ и Центральной (ныне — Национальной) разведки фактически совмещались. А оперативное руководство де-факто было у замдиректора ЦРУ.
Этот человек аккумулировал данные всех членов разведсообщества, в частности РУМО (разведуправление минобороны, аналог нашего ГРУ) или Агентства нацбезопасности (АНБ). Часто именно он был докладчиком на ежедневных брифингах для президента.
Никита Иванов заместитель председателя комитета Совета Федерации по обороне и безопасности
Пример: Джордж Тенет, директор ЦРУ и Центральной разведки, политический назначенец, и Джон Маклафлин, первый зам, умнейший карьерный разведчик — сейчас он пишет предисловия к книгам, в которых оправдывает действия США в 1950–1960-е годы, связанные с политическими убийствами за рубежом. Он — традиционно для американской системы — балансировал политические решения, которые транслировались через Тенета, и удерживал их в рамках профессиональных возможностей и нужд.
— Как в любой системе, построенной по принципу: первое лицо ведомства — назначенец, приходящий с командой, выигравшей выборы, первый зам и дальше — профессионалы, глубоко знающие предмет.
— Совершенно верно. Однако после 2004 года с образованием министерства внутренней безопасности и отделением ЦРУ от руководства разведсообщества ситуация кардинально изменилась. С 11 сентября прошло 12 лет, и мы можем говорить уже об устоявшейся новой системе.
Данные всех разведсообществ аккумулирует директор Национальной разведки, а ЦРУ, потерявшее часть полномочий, работает прежде всего с так называемой human intelligence — агентурой.
Это совпало с общим трендом последних десятилетий, когда все большую роль занимает так называемый SIGINT — signal intelligence, то есть работа не с человеком, а с первичным массивом электронной информации: компьютерами, телефонными звонками и т.д. Тем, чем раньше занималось прежде всего АНБ.
Кроме того, за последние 15–20 лет за счет спутниковых группировок и других средств получила мощное развитие геопространственная разведка.
Национальную разведку возглавляет сейчас Джеймс Клэппер. Было бы ошибкой считать его «простым трехзвездным» генералом от ВВС. На самом деле он был директором по разведке ВВС и замминистра обороны по разведке, курируя РУМО и разведорганы видов и родов войск. Он как раз занимался геопространственной разведкой, которую осуществляют ВВС и которой прежде всего и сильна армия США.
Ядром разведсообщества стал антитеррористический центр, потому что основной враг — международный терроризм
Воздух стал важнее человека
— Разведка с воздуха?
— Грубо говоря, это беспилотники и съемка из космоса. Скажем, агентурные данные об Усаме Бен Ладене либо слабы, либо похожи на провокацию. SIGINT тоже нельзя использовать — как известно, он не пользовался мобильным. Что остается? Геопространственная разведка. Она засекает какие-то шевеления, например, в зоне племен Пакистана. И вот тогда, с помощью сопоставления различных данных, подключаются другие ресурсы.
— Например, люди?
— Которые уже являются следствием. В классической разведке 1950–1960-х годов все идет от агентуры, а уже потом подключается остальное. Сейчас ситуация полностью изменилась.
И руководство всем разведсообществом США отражает эту ситуацию. Директор ЦРУ Джон Бреннан и его замы, упомянутый уже Клэппер и тем более Кит Александер, директор АНБ, одновременно возглавляющий киберкомандование, — все они являются неполитическими назначенцами. Не в том смысле, что не проходят утверждение сенатом, а в том, что по своему происхождению они карьерные разведчики. И сторонники, я бы даже сказал, идолопоклонники не агентурной, а сигнальной и геопространственной разведок.
Анализируя ситуацию после 11 сентября, разведсообщество США пришло к выводу: классическая форма разведки, эффективно действовавшая полвека назад, при новых угрозах более не работает. А ядром разведсообщества стал антитеррористический центр, потому что основной враг — международный терроризм. Все остальное вторично.
Все, а значит, никто
— Где в этой конфигурации Сноуден?
— Система перехвата, которая была обнародована Сноуденом, а до него и другими, в любой эффективной разведке имеет две составляющие. Первая — когда известно, кого надо перехватить. Вторая, которая и вызывала наибольший общественный резонанс, — когда в «копилку» падает все. Это так называемая работа со сверхбольшими объемами информации.
Думаю, на этом было основано и закрытое решение суда, а у разведсообщества существует так называемый юрисконсульт, который дает добро на закрытые (clandestine) операции: перехват тотальный и безадресный, то есть интересуют не переговоры конкретного человека, а всех. Следовательно, происходит обезличенное действие, не влекущее нарушения права на частную жизнь и информацию конкретного человека.
— Все, а значит, никто.
— Однако важна не сама возможность технического перехвата, а то, что с этим можно сделать.
Искусственный разум, который поймет и запомнит
— Из обнародованного Эдвардом Сноуденом следует главное: Штаты научились работать со сверхбольшими объемами информации.
— Еще 20 лет назад все разведки мира носились с системами автоматического перехвата звонка, если в разговоре возникают слова «бомба», «подготовка», «фитиль» и т.д.
Но террористы тоже не идиоты и давно перестали употреблять ключевые слова, на которые включается аппаратура.
Получается, что США создали контекстный распознаватель с системой искусственного разума.
США — хозяева интернета, как по происхождению, так и по техническим возможностям, и не собираются делиться им ни с кем
— И создают эти системы как раз те самые Сноудены — технари нового поколения, одни из которых концентрируются в Google и Apple, а другие — в АНБ и Нацразведке.
— Совершенно верно. Разочарование в классической агентурной разведке совпало с приходом нового поколения.
Что такое контекстный распознаватель? Скажем, собрано 3 млрд сообщений, из них система может выбрать 5 тыс., в которых слово «лопата» звучит искусственно. То есть система распознает: «лопата» не соответствует контексту, в котором употребляется. И означает нечто другое.
А дальше с этим начинают уже работать люди. Если российские разведслужбы делают то же самое, это прекрасно и отвечает назначению этих служб. Так должна действовать любая разведка мира. Тем более США являются хозяевами интернета, как по происхождению, так и по техническим возможностям, и не собираются делиться им ни с кем.
Для России главное — не зубоскалить по поводу того, что Штаты перехватывают все и вся, а думать, насколько далеко они продвинулись в разработке программ, позволяющих вычленить сообщения со странным употреблением морфем.
— Вы используете слово «перехватывают». Но по смыслу все же получается «собирать». Есть разница?
— Грубо говоря, перехват — это когда просто послушали, кто что говорит. А собирание (collecting) — когда послушали и положили в огромную копилку. Потому что значение разговора, который состоялся вчера, может вылезти через полтора года, когда в совершенно другом разговоре в другом уголке мира вдруг возникнут схожие морфемы. И тогда начнется сеточное построение логических связей.
Грань между предателем и спасителем
— Вы сказали, через 20–30 лет эти истории будут в учебниках. Как думаете, как представят этих ребят, когда спадет конъюнктурная волна, — героями, предателями, идеалистами?
— В США действует сложная система саморегуляции элиты. Совершенно точно, что для разведсообщества кадровый сотрудник АНБ-ЦРУ Сноуден — предатель. Если бы кто-то из наших сделал подобное, я был бы первым, кто требовал его выдачи и осуждения.
Но есть второй аспект. Вспомним Уотергейт. Лишь спустя 30 лет выяснилось, кто был «глубокой глоткой», источником, для Боба Вудворта — ни много ни мало замдиректора ФБР.
— А совсем не лифтер, который что-то заметил.
— Когда американская элита чувствует: то, что делает офис президента или разведсообщество, выходит за рамки ее понимания, что нужно для обеспечения национальных интересов, люди с высшей формой допуска сами допускают утечки. И не причисляются к предателям.
Условно говоря, если национальные интересы США требуют убийства какого-нибудь южноамериканского президента, для элиты это нормальная вещь. Но если бы национальные интересы США потребовали подтасовки результатов выборов, скажем, в штате Нью-Хэмпшир, люди с самым высоким допуском, те же самые люди, которые спокойно санкционировали убийство, утекли бы эти попытки тут же.
— Где грань между служебным долгом и долгом перед обществом? И в какой момент второе становится важнее первого?
— Каждый раз это определяется лично человеком. Думаю, Сноудена, этакого кибермальчишку, напугало то, что система позволяет вторгаться в частную жизнь. А работа со сверхбольшими объемами информации просто не может не сопровождаться этим. Если система из миллиарда сообщений дает пять тысяч наводок, естественно, их все нужно отработать.
Система, задуманная как абсолютно правильная для борьбы с терроризмом, позволяет делать не только то, для чего предназначена. В этом ее ужас
— Хотя в реальности искомый двойной смысл будет содержать одна.
— Да, а 4999 человек, которые в своих разговорах почему-то употребили странные выражения, окажутся не при чем. Но их частная жизнь станет достоянием разведки. Честно, не вижу здесь ничего страшного.
— Людям неприятно. Поднялась большая волна протеста — люди не хотят находиться все время под колпаком у «большого брата».
— Им можно посочувствовать, но в XXI веке разведка будет действовать так.
Казусы небытия
— Что ж получается, мы все будем жить в доме со стеклянными стенами?
— Да. Нарушение прав человека — это несколько иное. Предположим, в результате полученных данных стало ясно, что человек не имеет отношения к терроризму, но имеет любовницу, и это становится достоянием общественности. Тогда нарушение имеет место. Но пока это просто цифра, которая отработана и ушла в небытие, никакого нарушения нет.
Но остается вопрос: какие данные после обработки не стираются, а хранятся, это называется казусом Гувера. Основатель и многолетний директор ФБР Эдгар Гувер, заводя политические досье, после обработки не уничтожал их, а оставлял. К примеру, идет работа по радикалам; по системе связей группа выходит на некоего либерального политика, который контактирует с коммунистической партией в Европе.
Такие досье Гувер оставлял, хотя формально люди не имели прямого отношения к тому, над чем шла работа. А это уже нарушение, поскольку тогда на это нужна отдельная санкция на работу по данному человеку.
То есть система, задуманная как абсолютно правильная для борьбы с терроризмом, позволяет делать не только то, для чего предназначена. В этом ее ужас.
Чем активнее Америка вовлечена в такие действия, как казнь Саддама Хусейна, переворот в Ливии, поддержание Гуантанамо или свержение Башара Асада, тем меньше людей готово помогать ей
Право на правду
— В том-то и дело. Ассанж, обнародуя переписку госдепа, не убрал фамилии людей, контактировавших с посольствами США. Они живут в странах с разными режимами. Появление человека в этом списке может угрожать его безопасности и даже жизни. Но об этом никто не потрудился подумать. Здесь же получается еще хуже: даже никак не связанная с политикой информация, которую человек просто не хотел бы видеть на сайте или в газете, завтра может там появиться.
— Развилка, в которой оказалось разведсообщество США, связана именно с этим. Публично признав, что всех мониторит, оно тем самым как бы предупредило потенциальных фигурантов системы, то есть самих террористов. А не признав и не предупредив, спецслужбы поставили под угрозу общество. Потому что такие люди, как Ассанж и Сноуден, могут предать гласности что угодно и кого угодно.
Работа с цифрами сама по себе ничего страшного не несет. Негативное следствие системы в том, что борцы с ней, радеющие за права человека, могут этим самым правам и человеку нанести вреда больше, чем само разведсообщество. В этом парадокс. Не разведка США, а Ассанж сделал имена публичными.
Конечно, моральные мотивы таких людей, особенно в англосаксонской системе прецедентного права, будут учитываться. Их вряд ли признают предателями, поскольку предатель работает в интересах другой страны. В данном же случае это делалось в интересах общества.
— Чего ждать в ближайшее время? Появится армия Ассанжей или союз лидеров и разведсообществ, стремящихся не допустить этой армии?
— И то и другое. Очевидно, что Ассанжи и Сноудены будут появляться. И те методы, которые используют США, провоцируют появление Сноуденов и Ассанжей. Чем активнее Америка вовлечена в такие действия, как казнь Саддама Хусейна, переворот в Ливии, поддержание Гуантанамо или свержение Башара Асада, тем меньше людей готово помогать ей по идеологическим мотивам или из симпатии к американскому образу жизни. Попытки компенсировать это чем-то, что находится вне идеологии, например системой электронной разведки, как мы видим, тоже имеют свои пределы.
— А в других странах Ассанжи и Сноудены могут появляться?
— Могут.