1 сентября стартуют интернет-выборы членов Совета при президенте по правам человека. На сайте Совета каждый желающий сможет проголосовать за того или иного кандидата. 28 августа был обнародован список кандидатур: на 13 вакантных мест оказалось 83 претендента. В их числе и ряд известных правозащитников. «МН» спросили их, почему они готовы работать в Совете при президенте Путине и верят ли в то, что их мнение услышат.
Игорь Каляпин, глава нижегородской общественной организации «Комитет против пыток»: «Если есть шанс что-то менять, надо пользоваться»
– Я понимаю разочарование тех людей, которые говорят, что Совет оказался малоэффективным, что было представлено много докладов президенту, а реализовано мало. Тем не менее, если есть шанс через этот орган что-то в стране менять к лучшему, этим надо пользоваться. В частности, организация, которую я возглавляю, занимается проблемой применения незаконного насилия в правоохранительных органах, и я неоднократно обращался за поддержкой в Совет при президенте с предложениями о реформировании работы Следственного комитета, и находил эту поддержку. Не знаю, будет ли прислушиваться Путин, но я считаю, что нужно пытаться конструктивно и мирно реформировать государство до тех пор, пока для этого есть хоть малейшие возможности.
Элла Полякова, председатель «Солдатских матерей Санкт-Петербурга»: «Это будет площадка для переговоров с чиновниками»
– Я понимаю, что это будет площадка для переговоров с чиновниками, но важно, чтобы эта площадка была. Для меня Совет при президенте это именно площадка: если мы выявляем проблемы, то там мы сможем их ставить, чтобы информация, которую люди нам сообщают, была видна всем. Например, вопрос призывного рабства или утилизации боеприпасов руками больных призывников. Общество плохо видит эти проблемы. А Совет – это еще и возможность подключать к этим проблемам средства массовой информации. А ответственность властей – принимать решения.
Александр Верховский, директор информационно-аналитического центра «Сова»: «Лучше так, чем никак»
– Я думаю, что больших шансов на успех в работе такого Совета и при Путине, и при Медведеве не было, но чего-то всегда можно добиться. Лучше так, чем никак. Я не такой уж безудержный оптимист: конечно, когда «наверху» что-то всерьез решили, как было, например, с законом об иностранных агентах среди НКО, то повлиять уже нельзя. Но есть много других случаев, когда окончательного решения нет. Жизнь не сводится к нескольким законам. А заниматься в Совете, если попаду в его состав, планирую тем, что меня интересует, – это свобода совести и применение антиэкстремистского законодательства – где оно применяется правильно, где неправильно.
Лилия Шибанова, исполнительный директор ассоциации «В защиту прав избирателей «ГОЛОС»: «Мы 12 лет работаем при всех нелегитимных правителях»
– Нам кажется, что сейчас самое время защищать права человека непосредственно перед теми, кто пытается очень серьезно их нарушать. Думаю, что обладая теми фактами, которые у нас есть, существует возможность влиять. И, кроме того, очень надеюсь, что сам состав Совета будет достаточно сильным. Если войду в состав, в первую очередь буду ставить проблемы, которые касаются нарушения прав избирателей и кандидатов. Что касается легитимности Путина, то мы 12 лет работаем при всех нелегитимных правителях, и поэтому готовы работать с ним, потому что работать сейчас в этой сфере просто необходимо.
Магомед Муцольгов, руководитель ингушской правозащитной организации «МАШР»: «Все будет зависеть от желания президента прислушиваться»
– У правозащитников нет никаких других методов, кроме как взаимодействовать с законной властью. У нас что, есть альтернативный президент? Совет может продвигать какие-то идеи, высказывать свое мнение, а его влияние, думаю, будет зависеть от желания главы государства прислушиваться. Это такое дело, которое нельзя предсказать. А поднимать в Совете хотел бы проблемы Северного Кавказа и похищения людей. Наверное, самый первый вопрос – создание лаборатории в Чечне для проведения генетических экспертиз и определения, кому принадлежат кости в захоронениях. Сейчас есть только одна лаборатория – в Ростове-на-Дону, но, по нашим данным, похищено около 7 тысяч людей и 5 тысяч из них пропали в Чечне.
Сергей Пашин, судья в отставке, член Московской Хельсинкской группы: «Президент нуждается в диалоге не меньше, чем гражданское общество»
– Я хочу продолжить то, что делал при президенте Ельцине. Приговоры, подобные тому, что вынесли Pussy Riot, только доказывают, что судебная система нуждается в развитии. Надо работать над реформой судебной системы, то есть, добиваться вливания свежей крови, распространения суда присяжных и обеспечения независимости судей. Я уверен, что это возможно, если будет политическая воля. Если президент созывает Совет для развития гражданского общества, то этим надо пользоваться. И президент нуждается в диалоге не меньше, чем гражданское общество.