Милиция превратится в полицию через месяц: закон «О полиции» вступит в силу уже 1 марта. За дискуссией о том, как правильно обращаться к полицейским, в стенах верхней палаты российского парламента и в Интернете следила корреспондент МН.
На повестке дня у сенаторов стоял только один, чисто практический вопрос: как с первого дня весны называть блюстителя закона при разговоре с ним? Остальные подробности спорного закона, экстренно проштампованного фракцией «Единой России» на прошлой неделе в Госдуме, сенаторов не волновали. Советское «товарищ милиционер» уже не подходит – согласились собравшиеся. Для того чтобы разъяснить и расставить все точки над i, журналисты обратились вчера к самому главе МВД Рашиду Нургалиеву.
«Я думаю, что не важно сейчас, как назвать, важно, что содержание другое, – попытался уйти от ответа министр, но под напором был вынужден выдвинуть хотя бы одно собственное предложение. – Можно обратиться «господин полицейский». Журналисты разделились: либо упали, либо захихикали. Как только эта новость добралась до Сети, потоки игривых издевательств полились на МВД и его главу рекой. В «господине полицейском» сетевые шалуны, в большинстве своем, услышали звон наручников для садомазохистских игр. В связи с чем многие стали интересоваться – не следует ли в разговоре с милиционером-полицейским интонировать обращение придыханием: «О, мой господин!..»
А какую альтернативу «господину» может предложить великий и могучий русский язык? Короткое и удобное слово «полицай» безнадёжно дискредитировало себя: так называли советских граждан, скомпрометировавших себя сотрудничеством с немецкими оккупационными властями. В англоязычных странах полисменов обычно называют просто officer, то есть, по сути, «сотрудник». Но сотрудники у нас все – и госслужащие, и труженики частного сектора. По-русски еще можно было бы сказать «начальник», но уж больно это развязно звучит. Получается, чтобы благопристойно адаптировать «офицера» на родной почве, гражданам придется запомнить, какое количество звёзд на погонах какой должности соответствует. И обращаться к новоиспеченным полицейским по званию: «товарищ старший лейтенант» или «товарищ сержант».
Когда-нибудь эти звёздочки выучат даже российские школьники. Но пока большиство российских граждан, скорее всего, будут продолжать использовать самое народное и самое популярное название сотрудников органов правопорядка – «мент».
Отказываться от него нет никаких причин, потому что оно, вопреки устоявшемуся мнению, вовсе не является производным от «милиционера». «Ментами» называли околоточных и городовых ещё в царской России. Это слово значится в «Списке слов воровского языка, известных полицейским чинам Ростовского-на-Дону округа» 1914 года. Филологи считают, что оно пришло в русскую феню из польского воровского сленга, а туда попало из венгерского языка. Mente по-венгерски – плащ, накидка: это была форменная одежда полицейских в империи Габсбургов.
Правда, милиционеры на «мента» до сих пор обижались. В Барнауле, например, чета сотрудников милиции подала в суд на старушку-пенсионерку за оскорбление чести и достоинства. Несознательная бабушка сунула соседям под дверь записку: «Менты, когда полы в коридоре мыть будете?». Но это пережитки милицейского прошлого – в новом полицейском государстве «мента» уже почти реабилитировали. Вот версия первого замглавы МВД Михаила Суходольского: «мент» надо расшифровывать как «мой единственный надёжный товарищ». В парадных случаях можно именовать служителей закона именно таким пышным титулом, ну а в быту использовать сокращение. В конце концов, никто же не обижается на названия фильмов «Авария – дочь мента», «Менты. Улицы разбитых фонарей» и «Ментовские войны».
А может, это даже к лучшему, что граждане не знают, как правильно обратиться к товарищу милиционеру. Не будут лишний раз приставать по пустякам и отвлекать от реформы органов внутренних дел.