В детстве я боялся бессмертия. Сама эта идея, одна только мысль о ней вызывали во мне панический ужас. Я цепенел, становилось трудно дышать. Бессмертие представлялось мне вечным днем, который никогда не кончается, не сменяется вечером, не завершается ночью. Этакий солнечный хаос, от которого не улизнуть, не спрятаться под одеялом. Который ни к чему не ведет, потому что — бесконечен.
Нежный возраст прошел, а боязнь осталась — на уровне тревожного сигнала, на котором, выражаясь сленгом психотерапевтов, я старался «не циклиться». Детские страхи привязчивы, не правда ли.
Несколько лет назад мне в руки попал роман Вирджинии Вулф «Миссис Дэллоуэй». Книга про бесконечный день. Мы не знаем, что было с героями вечером, сюжет обрывается до наступления темноты. А еще это роман о секунде. Об одной секунде, на которую ты остаешься один на один с персональной вечностью и можешь разглядеть, какой она окажется. Бессмертен Септимус, выбросившийся из окна. Его бессмертие — последний миг перед падением. Бессмертна миссис Дэллоуэй. «Жизнь, Лондон, вот эта секунда июня», — там она и останется. Бессмертен Питер Уолш, предвкушающий появление Клариссы в финале романа. Кульминация и финал здесь наступают в одном предложении. В последнем предложении. «И он увидел ее».
Когда однажды на глаза попадается такая строчка, любой страх становится неважным. Потому что вдруг понимаешь, что бессмертие, если оно хоть в каком-то виде существует, это не день и не ночь. Это не бессмысленный промежуток без начала и конца. Это застывшая, закристаллизованная секунда, которую ты переживаешь снова и снова. Счастливая секунда, если повезет. И для того, чтобы стать бессмертным, умирать, на самом деле, не обязательно. Хотя религиозные трактовки утверждают обратное.
В этом смысле у литературы и психотерапии много общего: ни то, ни другое не дает готовых ответов, а лишь помогает в поиске. Возможно, я не прав и роман совершенно о другом. Но это всего лишь вопрос точки зрения. Мнения автора и редакции, как известно, могут не совпадать.