Актер Стас попал в Америку из СССР, а москвичка художница Катя обитает преимущественно в Индии. Они сошлись в прошлом году во время урагана Сэнди — правду говорят, что отсутствие электричества способствует всему хорошему, а ко мне они пришли помыться, потому что у них не было воды, а у меня была.
Очередь на бракосочетание в Нью-Йорке живая — ни предварительной записи, ни определенного времени не назначается. Подал заявление — и ровно через сутки уже можешь идти расписываться. Раздумывать можно и дольше, но если протянешь больше 90 дней, то придется снова 35 долларов отстегнуть. Молодожены любезно поинтересовались, когда мне удобно, чтобы они расписались — и я выбрала пятницу. Никому больше не советую по пятницам ходить. В девять утра столпотворение женихов и невест напоминало стамбульский базар скученностью, многоликостью и многоголосием. Стас пришел в самом настоящем фраке (есть подозрение, что из театральной костюмерной), Катя предстала в белом платье, тонкий ажур которого напоминал сплетенья осенних паутинок (они его буквально откопали на уценке в Macy's).
Большинство же явились в чем бог послал. Один жених пришел в шортах и лисьей меховой шапке с ниспадающим на плечи рыжим хвостом. Представитель гавайской брачной делегации был в пальмовой рубахе и пляжных трусах. Броско смотрелась девушка-свидетельница ну очень крупных параметров, васильковое платье которой завершалось ровно на той критической точке, выше которой оно считалось бы уже кофтой. Когда она обернулась ко мне фасадом, я поняла причину экстремальной длины – чтобы не перекрывать татуировку в предпаховой зоне с изображением сердца и надписью Doll, то бишь «кукла».
Роспись молодоженов в Нью-Йорке — конвейерное производство, а для души потом устраивают себе церемонии по вкусу, когда подружки невесты должны прийти в одинаковых платьях. А в конце невеста будет подбрасывать букет, и та, что поймает — выйдет замуж в течение года. На одной такой свадьбе, невеста-диджей из общества «Анонимных алкоголиков» не стала подбрасывать, а почти насильно вручила мне свой букет в руки. Но мужчина, которому я сделала предложение, мне отказал, а трем другим соискателям руки отказала я сама. Так что американские приметы на приезжих не распространяются. «Ничего, скоро я стану гражданкой США, и мы поженимся», — пошутила вторая свидетельница Ира.
Одной парочке выпал номер 666 и вызвали их к окошку под номером 13
Нашим молодым — Кате и Стасу — лишь слегка за тридцать, и на общем фоне они выделялись своей молодостью и красотой. В Нью-Йорке теперь женятся по принципу «отступать дальше некуда» — статистика утверждает, что в прослойке горожан в самом, казалось бы, брачующемся возрасте до 34 лет, 46% никогда не состояли в семейных отношениях. Посему не стоит удивляться, что растянувшийся стометровкой коридор Сити-Холла был густо уставлен людьми зрелого, перезрелого и даже преклонного возраста.
Моим обручающимся достался порядковый номер 724. Номер на бумажке выдается для того, чтобы на табло следить за ходом очереди и знать, к которому из 13 окошечек с клерками поспешить, когда загорятся твои цифры. Это придумано хорошо, сотням толпящихся женихов и невест не надо отстаивать локтями право обручиться, выдавливая конкурентов с возгласами «вас тут не стояло!» Многим молодоженам приходится часами на ногах ожидать, а нам повезло - мы приземлились на кресла. Некоторые уставшие товарищи по бракосочетанию потом пытались пристроиться хотя бы на подоконники, но служители их сгоняли, утверждая, что они перекрывают потоки воздуха из кондиционеров и из-за них всем остальным нечем дышать.
Одной парочке выпал номер 666 и вызвали их к окошку под номером 13. Я не поленилась протиснуться в самый конец зала, чтобы посмотреть, что же там за монстры такие. Однако ими оказались очень милые юноша с девушкой в сопровождении единственного свидетеля, который усердно запечатлевал на камеру и дьявольские три шестерки, и чертову дюжину. В Нью-Йорке нет ни одного отеля с 13-м этажом — чтобы людей не пугать, после 12-го сразу 14-й идет, а как в брак вступать — никто почему-то не подумал. Но эти смешливые попались, сказали, что не верят в магию чисел и вообще ни во что не верят, кроме любви. Я перевела дух, потому что пока они любят друг друга, никакой черт им не страшен.
Самое трудное в этой очереди — определить, кто жених и невеста. Я долго разнюхивала, кто именно будет расписываться из колоритной благоухающей настоящим жасмином делегации, прилетевшей с Гаваев. И сначала думала, что одна сияющая счастьем бабушка, гуще других увитая гирляндами из белых цветков, продетых на ниточки. Она шла, держась за ручку с другой бабушкой, помоложе. Бабушка-полинезийка с удовольствием дала мне понюхать цветы и рассказала все про обычаи гавайских аборигенов. А женихами оказались два мужика средних лет в одинаковых костюмах и без цветочных ожерелий. Сидя на диване в предбаннике церемониальной комнаты, они позировали перед камерой, в шутку двумя пальцами приподнимая брючины на манер невест начала XX века в длинных платьях, из кокетства обнажавших туфельку. На молодоженах также были одинаковые темно-синие носки и одинаковые черные лаковые ботинки. Они вообще сошли бы за близнецов, если бы не цвет кожи, относящий их к разным расам: гавайского аборигена и бледнолицего европейца.
Расписаться в Нью-Йорке — это просто дурдом. Словно напихали сюда людей, без разбору отловленных на улицах мегаполиса, собранных не по возрасту, размеру, полу или расе
Стопроцентной невестой — в пышном белом платье в пол и в самой настоящей фате до пят — была только одна молодица-афроамериканка. Возле нее тусила группка подружек, одна из которых была в подобном же платье, но мини и с вуалькой а-ля Анна Каренина, только белой, а другая - с метлой, перевитой ленточками. Я не слишком удивилась метле, ибо календарь плавно катил к любимому Нью-Йорком Хэллоуину и торговые ряды мегаполиса шелестели на ветру надувными цепями, тряпичными привидениями и пластиковыми скелетами. Однако девушка рассказала мне, что этот веник про другое, что афроамериканцев стали расписывать в Америке относительно недавно, а до этого мужем и женой они становились, просто взявшись за руки и одновременно перепрыгнув черед метлу. Я почти прослезилась, вспомнив «Хижину дяди Тома». А девчонки говорят — «Вот смотри, как раньше было». И те, что в белых платьях, макси и мини, взялись за руки и прыгнули. Тут только я и въехала, кто есть кто.
А сама церемония бракосочетания после трех часов в очереди оказалась рутинной: клерк пробубнил «согласны ли вы», «добровольно ли вы» — наши молодожены ответили «да» и «да», а потом сделанное под заказ кольцо не налезло на палец жениху — ювелиры, видать, размер попутали. Вот и все. Катя еще не успела расстегнуть застежки свои шпилек, чтобы опуститься с каблуков в балетки, а уже запустили следующих. «Не спешите, не спешите, мы подождем», — любезно говорили нам очередные молодожены — двое мужчин интеллигентной наружности, словно взятые с противоположных полей шахматной доски. Наша разнополая пара теперь относится к меньшинству, зафиксировало сознание.
Расписаться в Нью-Йорке — это просто дурдом. Словно напихали сюда людей, без разбору отловленных на улицах мегаполиса, собранных не по возрасту, размеру, полу или расе, случайно разделенных на пары и скрепленных отныне брачным сертификатом. Но что странно — эти гавайцы в гирляндах, эти две черные невесты в белых платьях, эти два жениха (черный и белый), эта юная парочка под номером 666 так светло и счастливо улыбались, как будто они только что отстояли в многочасовой очереди за новеньким айфоном. Такие разные, мы все желали друг другу счастья и любви, и аплодировали всем выходящим из зала, где только что свершилась бюрократическая формализация таинства.
За уличным столиком в Сохо, где мы спрыснули брак, я крикнула «Горько!» — и жених обиделся, пока я не разъяснила ему смысл и суть исконной русской традиции. Потом мы по американской традиции разделили счет на четверых и разбежались в разные стороны по своим делам — свадьба со всеми прибамбасами будет в зимой в Индии.
Вот так Катя и Стас стали мужем и женой.