Оплеуха «ватиканистике»
И когда на балконе базилики появился сам аргентинский кардинал в наскоро подогнанном под его фигуру белом папском облачении, с железным крестом на груди, площадь взорвалась криками и аплодисментами. Впрочем, наверняка вы все это видели по телевидению, которое многократно прокручивало один и тот же ролик, как за час до этого непрерывно демонстрировало белый дым, идущий из пресловутой трубы над Сикстинской капеллой.
А вот чего вы не видели, так это физиономии заполнивших все возможные телестудии так называемых «ватиканистов» (экспертов и журналистов, профессионально специализирующихся на деятельности Святого престола), ни один из которых не оказался в состоянии предугадать имя нового понтифика. Самое смешное, что в ожидании белого дыма, я был вынужден прослушать довольно длительную дискуссию на одном весьма авторитетном итальянском телеканале, где собравшиеся, чтобы заполнить затянувшуюся паузу, на все лады перебирали возможные папские имена для нового Викария Христа. Надо ли говорить, что имя Франциск среди них даже не было упомянуто…
«Избрание на престол Петра кардинала из Буэнос-Айреса Хорхе Марио Бергольо, показывает одну вещь: так называемые ватиканисты знают все, кроме одного – кто будет Папой», – с нескрываемым сарказмом писал на следующий день в своей передовице главный редактор миланской газеты Libero Маурицио Белпьетро. Досаду руководителей многих СМИ легко было понять: они ведь не понаслышке знают, во что обходится редакциям содержание ватиканских псевдоаналитиков, разъезжающих по всему миру по стопам понтифика.
И вот «ватиканистика», эта своеобразная профессиональная корпорация, получила увесистую оплеуху от Святого Духа. Да-да, ведь именно Дух Святой, как известно, должен был подвести участников конклава к единственно верному решению, уже принятому свыше. Недаром мудрый канадский богослов кардинал Марк Уэлле, входивший в список фаворитов-«папабилей», перед конклавом смиренно призывал «молиться, чтобы Святой Дух указал Кардинальской коллегии того, кто уже избран Богом». И вот уже, смотря на нового Папу, люди вспомнили Евангелие от Иоанна: «Дух дышит, где хочет, и голос его слышишь…»
Ватиканисты же, у которых земля уходила из-под ног, ответили на это подробным рассказом о ходе голосований на конклаве, где борьба между кандидатом Римской курии бразильцем Одилиу Шерером и фаворитом обеспокоенных периферийных епископов итальянцем Анджело Сколой привела к появлению компромиссной кандидатуры аргентинского иезуита. Оставим это на совести экспертов, тем более, что все участники конклава, как кардиналы-выборщики, так и их помощники, давали клятву не разглашать тайну, связанную с избранием Папы, под угрозой отлучения от церкви. Замечу только, что с терминалов могущественной Конференции епископов Италии в ту памятную ночь на многие адреса внезапно улетел мейл с поздравлениями в адрес новоизбранного «Папы Анджело Сколы». Как говорится, слово не воробей…
Церковь для бедных
Однако вернемся к волнующему моменту непредсказуемого избрания на Апостольский престол первого в истории папства представителя Латинской Америки. Об этом событии сейчас уже написаны тысячи статей. Для меня же, естественно, дорогим свидетельством тех минут останется текст, написанный на коленке и срочно переданный на ленту РИА Новости под заголовком «Новый Папа Римский: первый Франциск, не европеец и иезуит». Тот факт, что его в считанные часы прочитали на сайте около 40 тысяч человек, говорит о многом и, прежде всего, об огромных ожиданиях, которые связывают с новым понтификом во всем мире.
Тогда я процитировал директора католического телеканала TV 2000 Дино Боффо, который сравнил избрание Бергольо на папский престол с «порывом свежего ветра», который был необходим церкви. Эта цитата разошлась сегодня по многим статьям и комментариям. Естественно, людям свойственно увлекаться и ожидать чуда, тем более от человека, избранного самим Богом. Но я бы поостерегся пока говорить о революционных изменениях, которые ждут Римско-католическую церковь с приходом Папы Франциска. Все-таки не следует забывать, что аргентинский кардинал всегда придерживался строго консервативной позиции по таким фундаментальным вопросам церковной жизни и этики, как роль женщины в церкви, аборты, эвтаназия, однополые браки и т.д. Не стоит вводить себя в заблуждение и по поводу его отношения к «теологии освобождения», идеи которой широко распространены именно в Латинской Америке. Бергольо скорее тяготеет к идее «народной церкви», «церкви для бедных», которую он по мере силы пытался выстроить на многострадальной земле родной Аргентины.
Ах, как бы я хотел, чтобы Церковь была бедной и для бедных!
Собственно говоря, об этом сам понтифик рассказал нам, журналистам, аккредитованным при Святом престоле, в минувшую субботу во время специальной аудиенции в Зале Павла VI в Ватикане (некоторые из командированных в Рим коллег умудрились назвать ее пресс-конференцией?!) Самое замечательное состоит в том, что новый Папа тоже нарушил запрет на разглашение тайны конклава, поведав, как он выбрал себе папское имя. Он вспомнил тот момент, когда во время финального голосования его кандидатура набрала необходимый для избрания минимум в 2/3 голосов, и под сводами Сикстинской капеллы раздались аплодисменты.
«Рядом со мной сидел мой большой друг кардинал Хуммес. Он обнял меня, поцеловал и сказал: “Не забывай о бедных!”» – рассказал нам Франциск, отложив в сторону напечатанный текст выступления. «Не забывай о бедных! Это слово вошло сюда (Папа указал на свою голову): бедные, бедные. Потом, в связи с бедными, я сразу же подумал о Франциске Ассизском. Затем, пока продолжался подсчет голосов, я подумал о войнах. Франциск – человек мира. Вот так и пришло это имя в мое сердце: Франциск Ассизский. Для меня – это человек бедности, человек мира», – произнес Папа и воскликнул: «Ах, как бы я хотел, чтобы Церковь была бедной и для бедных!»
Вот они – ключевые слова: «бедная Церковь для бедных». Все остальное исходит отсюда. Я смотрел на Папу Бергольо, и мне были хорошо видны его черные, явно не новые ботинки, которые он, вопреки строгому церемониалу Святого престола не стал менять на мягкие красные туфли Римского понтифика. Он отказался и от золотого наперсного креста, который ему преподнесли услужливые сотрудники курии, оставив себе привычный железный крест. А в понедельник накануне интронизации стало известно, что Франциск даже символ папской власти – «перстень Рыбака» выбрал себе не из золота, а из позолоченного серебра…
После традиционного благословения «Urbi et Orbi», произнесенного в среду вечером с балкона Собора св. Петра, когда ему подали черный папский лимузин с номером SCV1, Франциск отказался сесть в бронированный автомобиль и предпочел поехать в резиденцию участников конклава на автобусе вместе с другими кардиналами. Там, в Доме св. Марфы во время ужина он сказал участникам конклава: «Да простит вас Бог за то, что вы совершили…»
А уже на следующее утро Папа отправился не на примерку к портному, а в римскую базилику Санта Мария Маджоре. Он принес с собой небольшой букет цветов, чтобы положить его на алтарь к иконе Salus Populi Romani, которая является главным богородичным образом Рима. По свидетельствам очевидцев, понтифик попросил сотрудников итальянской полиции и ватиканской жандармерии не перекрывать вход в храм для обычных верующих, а также не охранять его во время визита. «Оставьте базилику открытой. Я паломник и хочу войти сюда вместе с другими паломниками», – заявил Франциск. А обступившей его многочисленной охране (вот уж кому сейчас не позавидуешь!) он просто сказал: «Я не чувствую себя беззащитным».
Ну а после молитвы в базилике Папа отправился в гостиницу для духовенства в центре Рима, где он проживал до начала конклава. Франциск забрал оттуда свои нехитрые пожитки и… расплатился по счету. По словам главы официального представителя Ватикана иезуита Федерико Ломбарди, понтифик сделал это, чтобы «подать добрый пример».
Услышав эти слова, я невольно вспомнил Папу Иоанна Павла I, о необычной жизни и таинственной смерти которого после 33-дневного понтификата я рассказал в колонке «Урок Патриарха». Первое, что сделал Папа Франциск, обращаясь к своей новой пастве, – это попросил молиться за него. Так, будем же за него молиться! Это ему очень нужно.