Решения в самом деле приняты весьма важные. Во-первых, будет создан единый общеевропейский орган банковского надзора. После чего европейские антикризисные фонды получат право кредитовать проблемные банки напрямую, минуя национальные правительства. Также этим фондам будет дано право проводить выкуп долговых обязательств европейских стран на вторичном рынке. Фактически это означает, что финансово-бюджетные системы проблемных стран получат поддержку без увеличения объемов суверенного долга, что должно способствовать снижению стоимости его обслуживания, высокий уровень которой — главная проблема современной Европы.
Во-вторых, принято решение, что взамен на такие послабления страны еврозоны будут жестко соблюдать финансовую дисциплину; при этом общеевропейские структуры фактически получат право блокировать противоречащие этим принципам решения национальных правительств. И наконец, в-третьих, немедленно стартует Пакт роста и занятости объемом 120 млрд — он будет направлен на повышение конкурентоспособности европейской экономики, развитие инноваций, а также финансирование трудоемких проектов строительства крупных объектов транспортной и энергетической инфраструктуры.
Спору нет, событие действительно знаковое. Оказавшись перед реальной угрозой краха евро и распада еврозоны, лидеры стран Старого Света нашли в себе силы признать, что нынешняя конструкция финансово-экономической системы Европы несостоятельна, и приняли общий план ее реформирования. При этом фактически стартовал процесс обобществления госдолга — вопреки активным протестам Германии. Действительно, хотя про общеевропейские бонды речи пока не идет, прямое финансирование частного сектора из общих антикризисных фондов уже разделение проблем отдельных стран между бюджетами всех членов еврозоны.
С другой стороны, взамен Германия получила то, чего так долго добивалась от соседей, — создание реальных механизмов, позволяющих жестко контролировать бюджетную политику национальных правительств. А также меры по стимулированию роста и увеличению конкурентоспособности европейской экономики. В перспективе это должно способствовать и укреплению евро, и постепенному выходу из кризиса.
Проблема, однако, в том, что даже нынешние решения саммита ЕС не дают ответа на главный вопрос — где должна лежать граница самостоятельности стран. Да, сейчас национальные правительства согласились поступиться частью суверенитета — в обмен на частичное «обобществление» долгов. Но что дальше?
Боюсь, что дальше люди в Европе начнут скрупулезно подсчитывать, кто кому помогает, — на Западе любят считать деньги. Когда занимает национальное правительство, все понятно: видно, кто сколько внес в антикризисный фонд, кто сколько получил. Но как оценить помощь, скажем, общеевропейского фонда частному банку, у которого сотни тысяч акционеров из разных стран? Кому помогали-то? Даже с экономической точки зрения оценить это сложно, с юридической же — невозможно.
Так что неизбежно возникнут ожесточенные споры на тему, кто кому сколько должен и кто на чьей шее сидит, с обострениями в предвыборные периоды, причем даже на бытовом уровне — прямо как в советской коммунальный квартире, где любимой темой для скандала был не выключенный свет в туалете.
Даже в условиях одной страны решения властей помочь частному бизнесу за счет налогоплательщиков вызывают вопросы — достаточно вспомнить американское движение «Оккупируй Уолл-стрит». Но в условиях централизованной власти проблему можно решать нормальным путем: не нравится правительство — переизбирай. А какова в этом плане легитимность властей ЕС? Они же по большому счету не избранные путем общего голосования политики, а назначенные странами — членами ЕС чиновники. Избиратели же в каждой из этих стран будут требовать от властей отстаивания в первую очередь национальных интересов. И это противоречие — мина замедленного действия под любыми планами с помощью половинчатых мер вытащить Европу из кризиса.