Рассказ о жизни, трудах и судьбе Гайдара тесно переплетен с двумя другими историями. Первая — российская история ХХ века. Не только его второй половины, когда Егору выпало жить и менять жизнь России, но и всей коммунистической эры, которую мнимые хозяева страны полагали вечной. Вторая — история любого человека, который вправе именоваться интеллигентом, история человека, читающего и воспринимающего книги. Верящего, что сказки и приключенческие романы не врут, а учат жить, сохранять достоинство, приносить жертвы и побеждать, даже когда проигрываешь. Чудакова реконструировала круг детского чтения Гайдара, но в том и дело, что читал Егор всем знакомые доброкачественные книжки. «Старик Хоттабыч», «Таинственный остров», «Всадник без головы» и «Сказка о потерянном времени» не перекрывали, а торили его путь к иному чтению. Просто «взрослой» литературы и литературы специальной. В конечном счете — к жизненному выбору.
Что тут было важнее — радость от встречи с «Мастером и Маргаритой» или въедливое конспектирование «Капитала»? И для героя, и для автора этот вопрос смысла не имеет. Точнее, от смысла уводит. Как и другие расхожие лживые «альтернативы». Например, верности «книжным» идеалам и трезвого взгляда на жизнь. Бесстрашия и здравомыслия. Любви к людям. Готовности принимать тяжелые решения и за них отвечать. Жизнелюбия и жертвенности.
Бесчувственные прагматики вырастают из бездумных романтиков. Об этом Гончаров написал «Обыкновенную историю». История Гайдара — необыкновенная. И рассказывает ее Чудакова для тех, кто призван одолеть соблазны ложных альтернатив. Для тех, кто призван понять и сердцем почувствовать: страшная история России, поддавшейся коммунизму, — наша история. И нельзя ее игнорировать, отмахиваться от прошлого, довольствоваться безграмотными и корыстными россказнями, которые недостойны называться сказками. Сказки правдивы. Сказки — это «Приключения Тома Сойера», «Три мушкетера», «Серебряное копытце» одного Егорова деда и «Тимур и его команда» деда другого. Читателям Чудаковой должно стать стыдно оттого, что некоторые нынешние «сказочники» величают бывшего «отца народов» «эффективным менеджером», истребление миллионов — условием «модернизации», загнивание страны и проедание будущего в 1970-х — стабильностью. И тогда они не позволят поливать грязью Ельцина и Гайдара, более всех споспешествовавших нашему освобождению, плодами которого пользуются все обличители девяностых. Кто-то — бездумно, не умея соотносить причину и следствие. Кто-то — нахраписто и цинично, предавая свободу и глумясь над нею.
Егор Гайдар знал, что не ради красного словца Пушкин поставил эпиграфом «Капитанской дочки» пословицу «Береги честь смолоду», а Булгаков назвал трусость самым страшным пороком. И это было для него не менее важно, чем интерес к экономической науке и умение отличать гнилую позднесоветскую реальность от ее пропагандистского имиджа. Экономика нынче в цене, а утверждение любых ценностей, в том числе незыблемых, под подозрением. Когда свободу превращают в право на бесчестье, она перестает быть свободой — обращается в фундамент нового рабства. Экономически невыгодного. В конечном итоге обреченного. Только вот конца порой приходится ждать долго. Надеясь, что дети будут счастливее нас.
С чего бы? Потому, что они дети? Но ведь и мы были детьми. Только дети бывают — в любые времена — разными. Не всем, как Гайдару, выпадает счастье родиться в замечательной семье, но читать стоящие книги могут все.
Гайдар оправдал существование своего поколения. Тех, кто должен был встретить перестройку взрослыми, готовыми делать дело — отвечать за страну. То есть за свои институты, заводы, коровники, издательства, больницы, школы. Нам — я моложе Гайдара на год — в 1985-м было около тридцати, в 1991-м — близь «средины странствия земного». Многие ли поняли, какой грандиозный шанс был подарен нам историей? На что мы — теперь шестой десяток отживающие — себя потратили? Нет, я не о тех, кто рванул в нарождающийся бизнес, взяв индульгенцией злосчастную строку Бродского о ворюгах, что милей, чем кровопийцы. Иные так милотой своей залюбовались, что не заметили, как стали вровень с застеночных дел мастерами, заодно поднатаскав их по воровской части. Но там меня близко не стояло — не мне и инвективы метать. Я о своем. О братьях-литераторах и прочих гуманитариях. Деливших гранты и ссорящихся из-за премий. Гнавших халтуру. Отпевавших заодно с «литературоцентризмом» литературу и просвещение, заодно с «духовностью» духовность без кавычек, заодно с «совком» привычку к труду благородную и возможность пробуждать чувства добрые. Исключения, разумеется, есть. Только погоды они не делают. Мы — поколение Гайдара — сперва занялись самоустройством, полагая, что все прочее «устроится само», а потом разрешили не только коммунистам и их наследникам, но и себе виноватить героев. С ухмылкой вторя злобным сплетням. Нас-то на мякине не проведешь! Сказками про то, что не все деньгами меряется, не обморочишь. Мы ж не какие-нибудь «шестидесятники»!
Веди мы себя по-другому, вершились бы в России реформы иначе. И всего скорее Гайдар был бы сейчас рядом с нами, в свободной и сильной стране, а не только в памяти тех, кто осознает масштаб его личности и его дела.
Автор романа о мальчике, который верил хорошим книгам, и совершил свой подвиг — «шестидесятница» Мариэтта Чудакова, а не кто-то из ровесников Гайдара. Впрочем, над книгой для «взрослых» работает Кирилл Рогов — его публикации Чудакова не раз цитирует. Но Рогов из другой генерации — он героя на десять лет моложе. «Егор» посвящен любимой внучке Гайдара и ее поколению, которое, как верит Чудакова, сумеет по заслугам оценить ушедшего подвижника. Для того чтобы это осуществилось, для того чтобы навсегда вышел из обихода тост «за успех нашего безнадежного дела», для того чтобы дети оставались мушкетерами и пятьдесят лет спустя, написана книга, на последней странице которой отчеканено: «самые главные в мире вещи делаются не ради денег».