С 60-х годов ХХ века советская власть начала легитимировать себя через победу в Великой Отечественной войне. Что было вполне объяснимо. Как ни чудовищно прозвучит, но Великая Отечественная, в которой мы потеряли не менее 27 млн человек, оказалась единственной по-настоящему светлой страницей в истории СССР. И именно она придала реальный смысл существованию Советского Союза. По мере размывания коммунистических идеалов, которое приняло обвальный характер как раз в 60–70-е, руководство СССР и нашло им вот такой идеологический заменитель. Правда, помогло это ненадолго.
Власть новой России возникла как отрицание власти советской. При этом, разумеется, от Дня Победы она и не думала отказываться — слишком большое значение в нашей истории имела Великая Отечественная. Правда, в 90-е празднику пытались придать некую более «умеренную» форму дня воспоминаний о войне. Но, к сожалению, в то время российской власти не удалось создать ни собственной идеологии, ни собственной стилистики.
В 2000-е, как известно, 90-е годы были объявлены «лихими» (хотя вся нынешняя власть вышла из 90-х). С другой стороны, восстанавливать коммунистическую идеологию тоже никто не собирался. В результате власть вернулась к идее легитимации себя через победу в Великой Отечественной и к празднованию 9 Мая в стилистике советской.
Придумать другую, несоветскую стилистику для советского праздника объективно довольно сложно. Но дело в том, что за той стилистикой было хоть какое-то содержание, а за нынешней — никакого. Один пиар, и ничего, кроме пиара. Когда нынешняя власть пытается легитимировать себя через победу, это вызывает разве что недоумение. Она ведь непричастна к той победе.
Возможно, поэтому данная тематика принимает у нас все более агрессивный и фальшивый характер. «Единственно верный» подход к истории навязывают уже не вялые и скучные идеологи КПСС, а не страдающие никакими моральными комплексами (а заодно и не обремененные историческими знаниями) провластные «политтехнологи». Причем навязывание происходит не только внутри России. Такие попытки делаются и в отношении других стран, превращая даже весьма выигрышные темы в провальные.
Например, памятный до сих пор перенос «Бронзового солдата» в Таллине, конечно, никаким надругательством не был (его просто вернули туда, где он стоял изначально, — на воинское кладбище), но смотрелся неприятно. Однако «патриотическая» реакция на него в Москве была просто ужасной.
Мы требуем от всех иностранцев, включая наших бывших соотечественников, признания непогрешимости российской власти на основании того, что СССР в первой половине 40-х внес решающий вклад в победу над Германией. Правда, в тот момент большинство наших сегодняшних лидеров даже не появилось на свет, поэтому никакой индульгенцией для них победа быть не может.
Мы требуем от иностранных государств объективного взгляда на историю второй мировой. Но, во-первых, надо признать, что каждая страна пишет свою историю, так уж сложилось. Во-вторых, чтобы требовать объективности от других, надо быть объективным самим. А нынешняя официальная российская история второй мировой ненамного лучше тотально фальсифицированной советской версии. Хотя в книжных магазинах можно свободно приобрести литературу, показывающую совершенно другой взгляд на события тех лет.
Еще более странной делает ситуацию то, что страна, гордящаяся победой над нацизмом, переживает сильный всплеск своего внутреннего нацизма. Слово «чурки» по отношению к нашим бывшим соотечественникам, тоже участвовавшим в той войне, стало практически обыденным. Чем мы после этого гордимся?
Кроме того, важнейшей составляющей официальной пропаганды последних лет является, по сути, культивирование ненависти к нашим главным союзникам по второй мировой — американцам и англичанам. Поэтому в некоторых изданиях уже почти прямо пишут о том, что семь десятилетий назад мы воевали не на той стороне, надо было в союзе с Гитлером бить англосаксов. Этот дикий вывод является вполне естественным, если исходить из указанных идеологических моментов. Только вот пафос торжеств становится от этого совсем уж фальшивым.