Главной сенсацией парламентских выборов в Словакии, прошедших в минувшие выходные, стал успех созданного незадолго до выборов проекта «Обычные люди», оказавшегося по числу поданных голосов третьей партией страны.
Партия стала проектом бывшего либерального депутата Ивана Матовича, который, впрочем, оказался в ее избирательном списке на почетном последнем месте. А больше в ней нет ни одного политика — ученые, журналисты, врачи, педагоги. Тот энтузиазм, с которым восприняли словацкие избиратели этот проект, показал, что многие из них действительно устали от привычного мелькания лиц на экранах телевизоров, привычных речей, привычных обещаний...
Кто-то может сказать, что все это чистой воды популизм. Как непрофессионалы могут конкурировать с профессионалами? Но такого рода замечания легко высказывать в странах, где есть классическая подготовка политических деятелей — специальные школы, традиция, партийные структуры. Впрочем, даже в этих государствах «свежая кровь» нередко оказывается свежей струей в застоявшемся болоте и всерьез изменяет политический ландшафт.
Так было в свое время с немецкими «зелеными», а в наши дни и с Пиратской партией. Разве молодые люди, слушающие в лучших университетах Европы выступления бывшего вице-канцлера и министра иностранных дел Германии Йошки Фишера, представляют себе, что никакой он не профессиональный политик и уж точно не дипломат, а самый настоящий бунтарь?
Фишеру вместе с единомышленниками приходилось прорываться в «настоящую» политическую элиту. Вспомним, что и немецкий ХДС основал бывший кельнский бургомистр Аденауэр, начинавший карьеру еще до второй мировой войны. Символом немецкой социал-демократии стал Вилли Брандт — тоже еще довоенный партийный активист, прошедший через подполье, эмиграцию и Испанию.
С кем же конкурируют словацкие «Обычные люди»? Честно говоря, тоже с обычными людьми. С политическими деятелями, оказавшимися на вершине власти только благодаря счастливому совпадению, ну или более точному пониманию конъюнктуры.
В этом и состоит феномен политической жизни на постсоветском пространстве, да и во многих странах Европы — тот, кто объявляет себя политиком и возмущается из-за претензий дилетантов, на самом деле тоже никакой не профессионал.
Профессиональный конъюнктурщик? Да. Профессиональный чиновник? Изредка. Но еще реже — политический деятель с четко оформленными взглядами. Вся биография победителя словацких выборов, бывшего премьер-министра, социал-демократа Роберта Фицо — история именно такого, конъюнктурного успеха: бывший коммунист, который стал посткоммунистом, а потом создал собственную левую партию.
Но Фицо вынужден бороться за власть в конъюнктурной среде. Даже если он и не был профессиональным политиком, он вынужден был им стать, вынужден был защищать не только собственные интересы, но и взгляды и ценности, которые он начал разделять вместе со своими избирателями.
Появление на парламентских скамьях новых «обычных людей» будет только помогать этому превращению: эта как раз та самая щука в реке, которая следит, чтобы высокопоставленный карась не задремал.
Гораздо хуже обстоят дела там, где никакой реальной борьбы за власть нет, где роли расписаны заранее, где даже тот, кто мог бы в настоящей жизни стать политиком от бога, оказывается в лучшем случае скучным чиновником, а в худшем — скучным фигляром, таким, на мой взгляд, как Жириновский.
В чем профессионализм этих людей, объясните мне. В старательном исполнении отведенных им ролей? В пробубнивании написанных советниками пресс-релизов? Какие у этих людей взгляды на самом деле? И есть ли они?
Именно благодаря законсервированности того, что мы называем российской политической системой, мы наблюдаем противостояние чиновников. Чиновников во власти и чиновников в оппозиции, даже несистемной.
Те, кто получил власть из рук Ельцина, спорят с его же бывшими соратниками о том, чем были 90-е годы для России. Появление любого «свежего» человека на митинговой трибуне Болотной или Нового Арбата воспринимается с еще большим удивлением, чем появление нового человека во власти. Кто это? Почему его выпустили? Почему он вообще разговаривает?
А он — никто. Просто человек. Именно благодаря таким вот обычным людям польской политической элитой после краха коммунизма стала элита «Солидарности», потеснившей проходимцев и конъюнктурщиков. И Ельцину пришлось поиграть в «демократию с сердцем» именно потому, что он должен был ориентироваться на обычных людей со своими взглядами и ценностями — академика Андрея Сахарова, Юрия Афанасьева, Галину Старовойтову и многих других.
Да, в конечном счете этих людей во власти не оказалось. Но само их присутствие рядом с оппозицией, а затем и новым руководством России заставило бывших номенклатурщиков поменяться настолько, насколько они смогли. 90-е закончились не тогда, когда поднялись цены на нефть, а тогда, когда элите удалось восстановить прочную плотину между собой и обществом. И нужно наконец понять, что прорвать эту плотину способны только самые обычные люди.