Хотела бы я ошибаться, но кажется мне, что пар, накопленный за столько лет, на наших глазах уходит в свист.
Я не ходила на последнее мероприятие. Идея стоять среди бела дня на Садовом кольце и держаться за руки с незнакомыми людьми безо всякой цели, разве что с целью показать, что мы вот такие прекраснодушные, мирные и креативные, и нас так много, мне не близка. Я не вижу в этом смысла.
Намерение организовать очередной митинг, по кругу, по квадрату или зигзагом, тоже не кажется мне продуктивным. Продуктивной была Болотная, и вот почему. Когда люди шли туда, им было страшновато. Ждали, что будут винтить и тащить в автобусы. По сетям ходила памятка журналисту: одеться в немаркое, в карманах иметь запас воды и шоколада, в самый дешевый телефон забить фразу «меня арестовали», чтобы в случае чего немедленно отправить родным и близким; спасибо, что не «меня расстреляли». На фейсбуке народ чуть ли не прощался перед выходом: дескать, не поминайте лихом, все может быть. Ничего, вышли как миленькие. И убедились, а это дорогого стоит, что и сами не сдрейфили, и другие тоже. Увидели, что таких много.
Продуктивным был проспект Сахарова. Идти туда было уже не страшно. Там решалась другая задача: там стало понятно, что пришло митинговое время. Можно выйти на сцену, раскрыть рот и сказать что-то по существу. Но, кажется, на трибуну никто не выходил, кроме организаторов. И то хлеб. Лиха беда начало.
А дальше протестующие начали повторяться. Прокатились по Садовому. Прошлись по Якиманке. Постояли на Садовом же. Сейчас они горячо спорят, на какой площади стоять в следующий раз, на той или на этой. И этот вопрос не представляется мне принципиальным в отличие от других вопросов — зачем стоять, сколько времени, с какими целями, с какими лозунгами. Но это, кажется, у нас не обсуждают. Форма подменяет содержание. Мне кажется, что мы забалтываем протестное движение и переводим его в карнавальное русло.
Видимо, в основе этого всего — выйти, постоять, поулыбаться незнакомым, встретить знакомых — лежит не столько политическая целесообразность, сколько некие психологические мотивы.
Я сидела в фейсбуке после Белого круга на Садовом. Посылов в этот день было два. Первый: боже, какие же мы молодцы. Даже так: молодцы!!! И мы, и вы, да-да, и вы тоже, товарищ с белой кошкой, и вы, гражданка в белой шапке, и вы, удивительный бородач в белых подштанниках и босиком. Второй: какие прекрасные у нас лица! Прямо не наглядеться! Иногда — для контраста — упоминались граждане с Поклонной, с лицами отнюдь не такими прекрасными.
Ах да, был еще третий посыл: йес, йес, мы сделали это!
Самовосхваления и самолюбования показались мне чрезмерными, однако я сказала себе: это понятно. Люди много лет сидели по кухням или даже по «Жан-Жакам», копя недовольство и делая вид, что все нормально, но втайне презирая себя за свое молчание в тряпочку. И вот они сделали первый робкий шаг — вышли на улицу, и им надо поддержать, похвалить, порадовать себя. И других, конечно, тоже. Это такой понятный и здоровый механизм подкрепления правильного поведения. Ну да, все эти «молодцы, мы круты» и даже «прекрасные лица» — перебор, конечно, особенно на фоне происходящего. Заставляет поморщиться, как и разделение на «свой-чужой» по принципу «волшебные болотные эльфы и серые поклонные тролли». Мне это не близко, но по-человечески я это понимаю. Пусть будет, если оно не мешает делу.
Но, похоже, мешает. Если отвлечься от эмоций, отфильтровать их и посмотреть именно что на ход дела, то окажется, что хода-то никакого и нет.
Вот почему так смущает меня третий посыл: «йес, мы сделали это!» Что сделали-то? Ну да, есть небольшие послабления, не будем на них останавливаться. Но какую Думу выбрали — или даже «выбрали» — такая и думает, и нет никаких сомнений, что президентом через несколько дней станет Путин и никто иной. И как бы социальные сети ни ломали голову над тем, испортить ли бюллетень, проголосовать ли за Прохорова или за Зюганова, будет Путин. И сколько бы наблюдателей ни наблюдали — будет Путин же. Мы еще ничего не сделали. Собака лает, караван идет. Путь у него длинный. А собаке пора бросить свои щенячьи игры и по-взрослому подумать, что ей делать со своей цепью.