Чем больше я наблюдаю за скандалами и скандальчиками, которые то и дело разражаются на просторах уютных жэжэшечек и фейсбукчиков, тем больше поражаюсь, с какой детской наивностью (и детским же упорством) наша нарождающаяся «либеральная общественность» пытается поделить всех мало-мальски значимых деятелей на хороших и плохих, добрых и злых, красных и белых, наших и ненаших.
Кажется, слово «диалектика» то ли вообще никому не встречалось, то ли осталось забытым и погребенным в пыльных школьных тетрадках, где оно красовалось в заглавиях сочинений по литературе. Мысль о том, что один человек может быть одновременно «злым» и «против ПЖИВ» или одновременно «хорошим» и «за Путина», — неимоверно сложна. Всех хочется разбить по лагерям, распределить раз и навсегда — к умным или к красивым, повесить таблички и, успокоившись, созерцать этот простой и ясный миропорядок.
Только таким образом я могу объяснить, почему толпа на митинге освистывает Ксюшу Собчак, говорящую откровенно умные и дельные вещи, и почему общественность так яростно, с пеной у рта, доказывала самой себе, что Чулпан Хаматову непременно пытали утюгом, заставляя сняться в ролике за Путина. «Плохие» должны оставаться «плохими» — скандальными телеведущими, преследующими корыстную цель самопиара. «Хорошие» должны быть «хорошими» во всем — выступать против власти, голодать, устраивать акции протеста и вообще всячески приносить жертвы ради светлой идеи, при этом успевать заниматься благотворительностью. При таком раскладе всем все понятно, всем удобно.
Но вот вопрос. Почему так болезненно воспринимаются любые «отклонения» в поведении, в первую очередь, «хороших»? Почему г-жа Хаматова должна была непременно агитировать за Прохорова, на худой конец — Миронова, а лучше вообще против всех? Почему человек, который делает огромное количество осязаемых, значимых добрых дел, не может искренне думать, что «не надо раскачивать лодку»? По какой причине ей отказали в этом праве? Причем отказали все. Одни немедленно отправили ее в лагерь к «ненашим», другие принялись отчаянно защищать ее право находиться среди «наших».
Или вот фигура гораздо меньшего масштаба, но вызвавшая не менее бурные, хотя и краткосрочные дискуссии (в какой-то момент больше напомнившие травлю). Максим Кац, депутат муниципального собрания Щукинского района. Вначале, определив его к «хорошим», мы с удовольствием показывали на него пальцем, если нас спрашивали, что мы умеем реально делать, кроме как распечатывать фотожабы и таскать их с собой на митинги. Как только г-н Кац, то ли по молодости и глупости, то ли от переизбытка честности, заявил, что вся его деятельность является пиаром (что, несомненно, прозвучало примерно так, как если бы человек встал и с трибуны заявил «все что я говорил раньше — ложь и провокация»), это было воспринято как личное оскорбление, едва ли не удар ножом в спину.
Откуда такая болезненность восприятия, откуда такие жаркие споры? Почему нельзя поддерживать Чулпан в ее серьезнейшем отношении к благотворительности, Каца в том, что он хотя бы сам лично убедился в бесправности депутатов муниципалитетов (а не прочитал об этом в «Большом городе», например), а Навального в его неисчерпаемой энергии в борьбе с коррупцией? Почему нельзя оставить людям право приносить пользу обществу и придерживаться любых политических взглядов? Приносить пользу — и при этом не быть лидерами?
Мне кажется, все это от желания общественности выбрать себе пример для подражания и больше уже ни о чем не думать своей головой. Что Юра-музыкант скажет про реформу образования и права пенсионеров — то и правильно. Что Навальный думает про контрактную армию — то и хорошо. Не беда, если они вообще на эти темы не высказывались, — главное, мы по основным вопросам с ними согласны (видимо, основной вопрос — про смену режима), а значит, достаточно будет, не разбираясь особо, повторить то, что они скажут, и в отношении «частностей». И если так — то чем это наше «новое» общество отличается от «старого» — хотя бы советского? Партия сказала надо — комсомол ответил есть. Своим умом думать никому не хочется. Хочется выбрать лидера и ни в чем не сомневаться.
Не кажется ли вам, что пока мы так думаем, у нас будут цари-батюшки, которым виднее, чего чадушко-народ желает? И вертикаль пресловутая у нас будет, пока мы сами не сможем без нее обходиться. Пока не сможем не делить общественных деятелей на безусловно хороших и безусловно плохих, а оценивать каждый раз по каждому вопросу, что мы сами думаем, с чем (а не с кем) на самом деле согласны. Это, понятное дело, гораздо сложнее. Но если мы не хотим, чтобы нас в очередной раз увлекли на стройку некоего общества, про которое ничего не известно, кроме того, что оно будет, например, «без коррупции» или исповедовать «равенство и братство», придется учиться эти сложности преодолевать, а голову — не выключать.