Да, есть шутки, избитые до нельзя, простые, как инфузория, и такие же древние, а глупые настолько, что кажется, не должны веселить взрослого разумного человека. Да в том-то и беда, что иной Homo sapiens только выглядит взрослым и разумным, а приглядишься — недалекий подросток, невоспитанный ребенок, которому школьный учебник представляется смертельно скучным, а потому он развлекается тем, что подрисовывает рога, усы и сигареты Пушкину, Ломоносову, Менделееву на их портретах.
Или вот если захочет такой человек кого-нибудь обидеть, что он может придумать? Что проще и глупее всего! Обозвать оппонента как-нибудь, сравнить с животным: Вася — осел, Маша — коза. Можно считать это достойным интеллектуальным уровнем?
Недавно Анн-Софи Леклер, кандидат от Национального фронта на муниципальных выборах, опубликовала в фейсбуке коллаж: фото министра юстиции Кристиан Тобира рядом с фотографией обезьяны. Кристиан Тобира — чернокожая, так что мадам Леклер обвинили в расизме. В интервью мадам Леклер прокомментировала, что на самом деле предпочитает видеть министра юстиции на дереве, а не в совете министров и это юмор, а не расизм. Интеллектуальный юмор, на уровне.
В ответ на события Национальный фронт снял кандидатуру Анн-Софи Леклер и исключил бывшего кандидата из партии. Национальный фронт, рассчитывая расширить свой электорат, всячески пытается представить себя приличной политической партией, так что за публикацию фотографий со свастикой и нацистскими приветствиями и за расистские лозунги в публичном пространстве из партии теперь исключаю: мол, мы исправились, мы хорошие. Афишировать националистические взгляды членам партии теперь запрещено, но разделять их по-прежнему можно: другой кандидат Национального фронта, Надя Порто, сама сняла свою кандидатуру с выборов, шокированная расизмом и гомофобией внутри партии.
С тех пор как партия пропагандирует свое новое приличное лицо, число ее сторонников значительно увеличилось. Впрочем, есть и такие, кто не выдерживает и уходит, но большинство все же остается, утешая себя тем, что партия на самом деле не националистическая, а патриотическая и что выгнать мигрантов — экономическая мера, ничего общего не имеющая с ультраправыми взглядами. Кстати, ультраправые движения официально в партию не входят — они вообще запрещены, но голосуют их участники все за тот же Национальный фронт. И среди них тоже, оказывается, есть недовольные, считающие, что партия предает свои корни и основы, официально открещиваясь от ультраправых, и утешающихся себя тем, что новое приличное лицо партии — это так, приманка для лошков, а «вот придем к власти, тут-то всех и подавим».
Не надо разбираться в сложных политических и социальных процессах, надо просто прийти на подпольное собрание, кинуть фашистское приветствие и спеть патриотические гимны
В ситуации легко угадывается человек с двумя любовницами, каждой из которых он говорит, что любит только ее, а другая — это так, по расчету. Вы скажете, что глупо верить такому человеку и такой партии. А я напомню про тот самый интеллектуальный уровень. Между прочим, большинство новых членов партии — подростки. Им скучно на уроках истории, так что про правительство Виши и Гитлера они прослушали. Им не дается математика, так что экономика — явно не их сильная сторона. Но они тоже хотят участвовать в политическом процессе, хотят своей борьбы, а тут пожалуйста, партия, которая все объясняет просто и понятно: виноваты иммигранты, гомосексуалисты и чернокожие.
И делать ничего не надо: не надо разбираться в сложных политических и социальных процессах, надо просто прийти на подпольное собрание, кинуть фашистское приветствие и спеть патриотические гимны, а потом выйти на демонстрацию и от души повеселиться в компании ценящих твое чувство юмора. «Ешь свой банан, мартышка!» — скандировала в адрес министра юстиции девочка лет 10–12 на акции против закона о гей-браках. Из уст девочки это звучит довольно плоско, зато на той же самой демонстрации тем же самым банановым юмором веселил аудиторию с трибуны седовласый священник. И вот это уже смешно, даже смешнее, чем тощие бритоголовые подростки с кельтскими крестами, считающие, что они — сила.
Или грустно, если вспомнить, что каждый идиот-священник, каждый туповатый подросток — живая душа, человек, который мог бы потратить свою жизнь на что-то ценное, мог бы развиваться, а он, бритоголовый ли, седой ли, все шутки шутит, все обезьянничает. Юмор, даже самый плоский, — средство преодоления страха, кризиса, который во французском обществе налицо. Отсюда и всплеск национализма. Известно, что чем безмятежнее времена, тем реже люди в ответе на вопрос «Ты кто?» говорят про свой этнос или свою национальность. Человек, уверенный в своих силах, целях и возможностях, скажет, что он — инженер, врач, отец, муж, филателист, кулинар, велосипедист и прочее и уж потом, может быть, вспомнит, что принадлежит к какому-то этносу. А если человеку в своей жизни гордиться нечем и радоваться нечему? И отвечать на вопрос «Ты кто?» по правде, что он типа ничтожество и ничего собой не представляет, не хочется? Здесь-то и возникает спасительная мысль: ах да, я же белый, я — французский патриот. Какая никакая, а самоидентификация.
К сожалению, не у всех хватает ума и самостоятельности жить, работать, участвовать в политической борьбе на достойном уровне. Некоторые, как неразумные дети, все ждут, что добрая тетя возьмет их за руку, скажет, что делать, защитит от плохих. Им в голову не приходит, что плохих сама же эта тетя и выдумала, чтобы ее паства слушалась. По поводу иммиграции Кристиан Тобира сказала: «А в чем проблема? Чем иммиграция мешает французскому обществу?» Этот же вопрос журналисты часто задают электорату Национального фронта. «Вонючие они», — недавно ответила одна. Да, у них и аргументы такого же пошиба.