Вот не далее как на прошлой неделе моя четырехлетняя дочь Сима играла с воздушным шариком в форме зайца, привязанным к пластмассовой палочке. Родители маленьких детей меня поймут — нужно следить, чтобы ребенок не ткнул этой палкой себе в глаз. И Сима совершенно случайно, заигравшись, ткнула не себя, а меня этой палкой. Еще чуть выше и правее, и глаза бы не было. Удар оказался настолько сильным, что под глазом тут же растекся сине-желтый синяк. Скула опухла. Льда в морозилке конечно же не оказалось, зато там лежал цыпленок. Когда с работы пришел муж, я сидела на кухне, прижимая к лицу холодную тушку бройлера.
— Все в порядке? — спросил муж.
Он всегда в самых неожиданных ситуациях задает самые неожиданные вопросы, на которые я не могу ответить. Если жена вместо того, чтобы жарить курицу, елозит ею по щеке, то совершенно ясно, что не все в порядке!
Весь вечер я боролась с гематомой, которая расползалась все шире, народными средствами. Прикладывала монетку, половину картофеля, мазалась бодягой и даже подумывала пойти поискать в парке подорожник. Ничего не помогло. Потому что Сима, чувствуя свою вину, кинулась целоваться, а я была к этому порыву не готова и не закрыла голову руками. Сима врезалась своим лобиком, хоть и детским, но твердым, прямо мне в переносицу. Я опять пошла за курицей, а дочери выдала замороженный кусок мяса. Сима тоже ойкала, рассматривала себя в зеркале и пошла с мясом спать. Я конечно же забыла про мясо, как забываю про игрушки, которые она складывает мне в постель — засыпает она в родительской кровати. И до утра ворочаюсь на каком-нибудь зайце. Так вот мясо конечно же растаяло и растеклось лужицей.
— Что-то случилось? — спросил вежливо муж, увидев, как я поздно вечером перестилаю белье и пытаюсь оттереть губкой матрас.
Но ведь совершенно ясно, что да, случилось, а он еще спрашивает! И это мне спать на мокром матрасе, потому что дочь предпочитает мою половину кровати.
Утром я встала с хорошим таким подбитым глазом. Нужно было ехать в магазин за продуктами. Я надела самые большие темные очки, которые нашлись в доме, и поехала. В магазине очки я решила не снимать, хотя практически ничего не видела. И конечно же вышла в стеклянную дверь. Врезалась на полной скорости. Я такое много раз видела в кино, но никак не могла представить себя в такой ситуации.
— Извините, — сказала я продавщице, которая кинулась проверять дверь, а не меня.
— Обкололась, что ли? — с интересом спросила продавщица, разглядывая мой синяк под глазом. Очки мне пришлось снять. — Молодость догоняем? У вас еще ничего. Тут женщина приходила, так вся синяя. Если бы у меня были деньги, я бы себе тоже чего-нибудь вколола.
— Чем больше денег, тем меньше морщин, — ответила я, — это меня дочь случайно ударила.
— Ну да, конечно. Палкой ткнула, — сказала продавщица и подмигнула мне. Мол, она тоже все понимает в чудесах косметологии.
Молодость догоняем? У вас еще ничего. Тут женщина приходила, так вся синяя. Если бы у меня были деньги, я бы себе тоже чего-нибудь вколола
Домой я вернулась со здоровенной шишкой на лбу, которая увеличивалась на глазах, как у героев детских мультиков. И главное, я чуть не плакала. Себя было очень жалко.
Припарковалась около дома и пошла к подъезду. Меня окликнула женщина.
— Можно вас на минутку?
— Нет, спасибо, я ничего не буду покупать, ни во что не верю, ничего не читаю, — ответила я.
— Девушка, не нужно плакать, вы такая еще молодая, вся жизнь впереди. Главное — решиться. Бросайте все и бегите! — переходя на жаркий шепот, продолжала женщина, держа меня крепко за руку. — Вот давайте я вам запишу телефон. Это очень хороший кризисный центр для женщин, пострадавших от домашнего насилия.
— Спасибо, — кивнула я.
Женщина меня обняла и пошла своей дорогой.
— Все в порядке? – спросил муж, когда я опять достала несчастного бройлера, который служил мне компрессом, и приложила его ко лбу. Я не ответила, надеясь на чудодейственные силы примятой после прошлого раза куриной голени.
И в этот момент я вспомнила, как пару лет назад упала в обморок. То ли от жары, то ли от переутомления. Свалилась кульком в коридоре. Мой перепуганный муж, надрываясь, поднял меня на руки и понес на кровать. По дороге зацепил моей головой косяк. Он считал, что пронести ноги важнее, а голова сама пройдет. От удара я очнулась быстрее, чем от нашатырного спирта, но потом еще неделю ходила с ссадиной на виске. Про обмороки я с тех пор забыла — в самых стрессовых ситуациях мозг отказывался давать команду на потерю сознания, понимая, что голове потом может быть очень больно.
Опять же из-за мужа я как-то стояла в аэропорту на паспортном контроле и ощупывала свою челюсть, которая ныла. Щека горела. Я плохо переношу перелеты, и муж, чтобы привести меня в чувство, от всего сердца, желая мне добра, дал мне пощечину. Думал, что слегка. Оказалось, что ощутимо. Правда, с тех пор я справилась с аэрофобией, потому что щека начинает сразу гореть, едва я сажусь в самолет.
Ну а про то, как на голову падают санки с верхней полки в коридоре, или про то, что чувствуешь, когда ребенок проезжает тебе по ногам на самокате или велосипеде, а также про то, как застреваешь пальцем в игрушечной детской коляске, да так, что потом слезает ноготь, я даже рассказывать не буду. Родители маленьких детей меня поймут.