Напомню на всякий случай эту громкую историю: россиянка Наталья Зарубина уехала на заработки в Португалию, родила ребенка и отдала его на воспитание португальской паре. Когда Наталью, находящуюся на территории Португалии незаконно, решили депортировать, португальская пара, фактически ставшая маленькой Сандре приемными папой и мамой, захотела, чтобы девочка осталась с ними. Наталья, формально от дочери не отказавшаяся и воспринимавшая португальцев скорее в качестве временной меры, потребовала дочь вернуть.
Скандал вышел на международный уровень после того, как бабушка Сандры, проживающая в Ярославской области, написала письмо президенту Путину. Девочке был спешно выдан российский паспорт, и португальский суд, обычно довольно неповоротливый, вынес решение, по которому Сандра должна была вместе с матерью вернуться в Россию. Решение это было воспринято крайне негативно как в России, так и в Португалии. Тот факт, что в конфликт вмешались представители российского МИДа, дал повод говорить, что на португальского судью было оказано давление.
Я сознательно не выношу суждения о чьем-либо моральном облике и не сравниваю условия жизни в России и Португалии. Просто потому, что в данном случае это не имеет значения. Я только хочу сказать, что, решая, должна ли девочка Сандра остаться с португальской парой или вернуться к биологической матери, судья руководствовался исключительно соображениями закона.
В Португалии нет такого понятия как «незаконнорожденный». В свидетельство о рождении ребенка должно быть вписано имя отца. Отцовство определяется со слов матери
Несколько лет назад Португалия была потрясена так называемым «делом Эсмеральды». Некая бразильянка, как и Наталья Зарубина, находившаяся в Португалии незаконно и не имеющая постоянной работы, родила ребенка от молодого парня по имени Балтазар Нуньеш. Тот открестился от будущей дочери еще до ее рождения — по словам бразильянки, он весьма грубо сообщил, что нежелательная беременность случайной подруги не его проблема, и что у него совершенно другие планы на жизнь.
Родив в положенный срок девочку, бразильянка нашла бездетную португальскую пару, которая хотела бы усыновить ребенка. Так трехмесячная Изабелла оказалась в семье Гомеш.
Новые родители дали девочке имя Эсмеральда и растили ее как родного ребенка. Растили почти пять лет. И вдруг, когда Эсмеральда уже готовилась пойти в школу, объявился ее биологический отец.
О дочери Балтазар Нуньеш вспомнил не по своей воле. Дело в том, что в Португалии нет такого понятия как «незаконнорожденный». В свидетельство о рождении ребенка должно быть вписано имя отца. Отцовство определяется со слов матери. В том случае, если названный мужчина отказывается признать ребенка, спор разрешает тест ДНК. Делается он принудительно и за счет государства. То есть, существующая система сводит к нулю шансы любого португальского гуляки открутиться от нежелательного потомства. В роддоме незамужняя бразильянка назвала имя Балтазара Нуньеша и сообщила, что он не желает признавать ребенка. Власти открыли дело, посылали кандидату в отцы повестки, призывая его явиться на тест ДНК. А спустя несколько лет за Балтазаром, который, кстати, к тому времени был уже благополучно женат, пришла полиция. Дальше все просто: забор биологического материала, экспертиза — и поздравляю, вы отец.
Семья Гомеш попала в очень нехорошую ситуацию: оказалось, что юридически Эсмеральда, которую они считают своей дочерью, живет у них незаконно. Потому что для усыновления требуется согласие обоих родителей, даже если они не состоят в браке. У четы Гомеш было лишь согласие матери. Для того чтобы Эсмеральда стала их дочерью не только де-факто, но и де-юре, Гомешам требовалось согласие Балтазара.
А он его давать вовсе не собирался.
Нуньеш решил, что будет сам воспитывать дочь, о существовании которой все эти годы он якобы не знал. Балтазар утверждал, что не воспринял всерьез сообщение о беременности и решил, что бразильская нелегальная иммигрантка просто хочет за его счет решить свои проблемы. Но теперь, когда доказано, что Эсмеральда его дочь, он не намерен от нее отказываться. Тот факт, что девочка счастливо жила с приемными родителями, Нуньеша не смутил. Он подал в суд и выиграл дело, получив опеку над дочерью.
Чета Гомеш, которым мысль отдать ребенка показалась просто дикой, подали несколько апелляций – и все они были отклонены. И тогда Луиш Гомеш не придумал ничего лучше, чем спрятать Эсмеральду и приемную мать, то есть, свою жену, от судебных приставов. Как только властям стало известно, что сеньора Гомеш с девочкой скрылись в неизвестном направлении, Луиш Гомеш был арестован, признан виновным в похищении человека и приговорен к шести годам заключения.
Поскольку эта история широко освещалась в прессе, общество, понятно, не осталось в стороне. Симпатии большинства были на стороне приемного отца. Петиция в его поддержку собрала 10 000 подписей. Однако амнистировали Луиша Гомеша только после того, как его жена, устав прятаться, согласилась вернуть Эсмеральду биологическому отцу. Который спустя несколько лет подал в Европейский суд по правам человека иск против родной страны – за то, что власти «не проявили достаточного усердия в установлении истины». Два года назад Балтазар Нуньеш получил от государства 15 тысяч евро плюс 5 тысяч на покрытие судебных издержек.
К чести биологического отца, он никогда не противился общению дочери с приемными родителями. «Она будет видеться с семьей Гомеш в любое время, когда захочет», – заявил Нуньеш еще до начала судебных тяжб.
Через некоторое время выяснилось, что семья Гомеш — не единственный претендент на участие в воспитании Эсмеральды. Узнав о скандальных процессах из газет, объявилась родная мать девочки — та самая, что когда-то отдала ее трехмесячную практически незнакомым людям. Описывать дальнейшую санта-барбару не имеет смысла. Но пока биологические родители публично грызлись между собой, Эсмеральда пыталась привыкнуть к вмиг разросшейся семье с помощью профессиональных психологов. А чета Гомеш старалась как-то примириться с тем, что отныне их принцесса будет называть отцом и матерью других людей.
Эта чудовищная история расколола португальское общество. Гуманно ли разрушать счастливую семью из-за неточностей в оформлении документов? Правильно ли, что в приоритете кровное родство? Почему чета Гомеш не потрудилась довести дело с удочерением до конца? С точки зрения противников Луиша Гомеша его действия выглядели так, словно он просто купил ребенка на улице.
Я искренне надеюсь, что судьба маленького Кирилла Кузьмина будет решаться как-то иначе, чем по желанию господина Астахова. Например, по закону
Но в одном все сошлись: Гомеши могут быть сколь угодно любящими, положительными и вызывающими сочувствие людьми, однако у девочки есть биологические родители, которых она имеет право знать, и которые формально от нее не отказались. Закон есть закон. Может, он плохой и неправильный, и тогда его надо менять. Но пока не поменяли — подчиняйтесь.
К чему эта длинная, похожая на сценарий бразильского сериала, история, которая, тем не менее, произошла в реальности? А вот к чему. Во-первых, не стоит в решении этой проблемы оперировать аргументом «там ребенку будет лучше». Это не работает. Мы можем сколько угодно ставить плюсики американскому здравоохранению, образованию и климату — это не сработает. Просто не сработает, потому что закон такие аргументы не учитывает.
Во-вторых, я искренне надеюсь, что судьба маленького Кирилла Кузьмина, которого теперь зовут Кристофер Элвин, будет решаться как-то иначе, чем по желанию господина Астахова. Например, по закону. По закону той страны, чьим гражданином он является.
Мы ничего не можем предложить Кириллу на родине — масштаб личности его биологической матери оценила вся страна, а вероятные приемные родители из России… Их еще надо найти. И никакой уполномоченный по права ребенка тут не поможет. К слову, сирота Артем Савельев, от которого отказалась приемная мать-американка, и которого господин Астахов называл «мой Артемка», не усыновлен до сих пор.
Можно сколько угодно говорить сейчас о незаконности усыновления братьев Кузьминых американцами. Но факт остается фактом: Россия это допустила. И теперь оказалась в положении приемных родителей Эсмеральды, которые заплатили за пренебрежение законами потерей ребенка. А потому имеем моральное и юридическое право лишь издалека наблюдать, как когда-то нашего ребенка любят и воспитывают другие люди. И надеяться, что в новой семье и на новой родине у него все будет хорошо.