То, что составители российского бюджета никогда не угадывают с ценой на главный экспортный товар, почти аксиома. В этом году доходы сначала посчитали исходя из $100 за баррель, в мае исправили бюджет и повысили прогноз до $115, теперь в Минфине не исключают, что в среднем за год будет все-таки $100. С планированием расходов в такой ситуации беда, поэтому и начинается бесконечный спор между сторонниками логики экс-министра финансов Алексея Кудрина о необходимости изымать нефтедоллары в резервы и лоббистами инвестирования сырьевых доходов в экономику. Да и курс рубля остается заложником нефтетрейдеров. Если бы цены на нефть не менялись годами, пусть даже не держась на рекордном уровне, это решило бы многие проблемы российской экономики.
И потребителям, и чиновникам всегда хочется взять цены под контроль, сделать колебания более плавными. Если это желание есть только у России, то шансы на изменение правил игры минимальны. Поскольку, несмотря на положение крупнейшего экспортера, мировой нефтяной рынок наша страна не контролирует. Но ценовая нестабильность беспокоит всех — и экспортеров, и импортеров. Проблема касается не только топливного рынка, внезапное подорожание продовольствия страшнее бюджетного дисбаланса. И резкий рост цен на зерно в 2008 году поставил некоторые страны Африки на грань выживания.
Подумать, как уйти от резких скачков цен на сырьевых рынках, лидеры ведущих стран мира обещали еще в 2009 году, на саммите в Питсбурге. Как следует из декларации, одобренной в Лос-Кабосе, цель сохраняется. Подчеркнуто, что «чрезмерная волатильность цен на сырьевые товары серьезно воздействует на все страны, увеличивая неопределенность для участников экономической деятельности».
Помимо констатации есть и кое-какой прогресс — медленный, конечно, как всегда у международных бюрократов. «Двадцатка» присматривается к деятельности международных котировочных нефтяных агентств, таких как Platts и Argus. К ноябрю Международная организация комиссий по ценным бумагам (ИОСКО) подготовит предложение об усилении надзора за их работой. Сейчас данные агентств и есть та «мировая цена на нефть», которая для России определяет почти все. Они публикуют информацию ежедневно, на основе опроса трейдеров о ценах сделок по покупке и продаже сырой нефти. Конкретных претензий к агентствам нет, но суть в том, что от методики их работы зависит и итоговый результат. Когда в январе этого года российское правительство при определении экспортных пошлин перестало брать данные Platts и Argus и начало пользоваться котировками от Reuters, нефтяникам пришлось платить дополнительно $2,5 за тонну.
Но это тонкая настройка. Речь может идти и о более радикальных переменах. В докладе ИОСКО должен быть и анализ ситуации на рынке сырьевых деривативов. Есть устойчивое мнение, что именно биржевые спекулянты ответственны за безумные скачки цен. Из-за них стоимость барреля оторвалась от реального баланса спроса и предложения топлива. Правда, часть экономистов считает это недоказанной гипотезой. Среди них и нобелевский лауреат Пол Кругман, которого трудно отнести к противникам любого государственного вмешательства в экономику. Так что в итоге предлагаемый рецепт — ужесточение регулирования рынка деривативов — может оказаться бесполезным.