В этот понедельник доверенное лицо главы государства, известный писатель, откровенно поделился в своем твиттере раздумьями: а не «заказать» ли ему известную журналистку, которая в своих программах якобы говорит о нем не соответствующие действительности слова? Писатель написал так: «Что с ней делать? Может, заказать, чтобы ее застрелили в подъезде, как Политковскую?» Раздумья, естественно, вызвали отклик в социальных сетях, но писатель — по крайней мере, в первые несколько часов — не сделал даже попытки скорректировать запись: его реакция свелась к не очень разборчивому мычанию в духе «а чё я такого сказал-то?»
Последние несколько недель вдруг обнаружили полное отсутствие в нашей жизни хотя бы примерных границ допустимого. Причем открытие это произошло отнюдь не во время столкновений митингующих с ОМОНом, разгонов разных «оккупаев» или голосования в Госдуме насчет поправок о санкциях за нарушения на митингах. То, что ОМОН может применить силу к участникам акций протеста, было ясно и до 6 мая. Откровения в этом нет. Как и в том, что Госдуме в ее нынешнем составе полагается принимать, что скажут. Лично на меня гораздо большее впечатление производят другие эпизоды — они вроде бы частные, но именно такие частности формируют атмосферу времени, в котором мы с вами живем.
В этих частностях переход границ допустимого происходит не только с какой-то одной стороны — например, со стороны властей, которые решили потуже затянуть гайки и теперь с помощью ОМОНа, арестов, обысков и допросов тестируют, до какого предела можно орудовать гаечным ключом. Хотя формальным исполнителем не всегда выступает власть, а иногда и совсем не власть, примерно под эту же рубрику можно отнести, скажем, публикацию фотографий с изображением предметов — в частности, денег, обнаруженных во время тех самых обысков в квартирах частных лиц, не имеющих на сегодняшний момент никакого процессуального статуса. Или твиттерные раздумья доверенного литератора. Или приключения главы Следственного комитета, который, обидевшись на журналиста, поехал с ним в темный лес для разборок.
Совсем неуютно становится от того, что люди, которые находятся как бы с противоположной стороны, обнаруживают точно такое же непонимание границ допустимого. Например, руководство журналиста, которого глава Следственного комитета возил в лес, решило, что главе достаточно просто принести свои извинения. Извинение как бы в одно мгновенье свело на нет и возможное судебное разбирательство, и репутационные издержки, которые очевидно понесло государство, и перспективу отставки, которая была бы неизбежна в такой ситуации в странах, где чиновники покидают свои посты даже из-за вскрывшегося плагиата в научно-справочном аппарате давнишней кандидатской диссертации.
Конечно, судиться с главой СК, мягко говоря, та еще головная боль. Также и в тысячах других, менее заметных конфликтах гораздо проще договориться о каком-то неформальном возмещении, чем начинать формальное разбирательство и доводить его до конца. Проще проехать с превышением скорости и потом дать взятку инспектору. Это, наверное, самый распространенная ситуация, в которой формальности не нужны никому. Обе стороны ни секунды не думают о своей обоюдной вине и только рады, что в наших краях жесткость закона компенсируется необязательностью его исполнения. Но в итоге этот всеобщий отказ от формальностей, так приятно рифмующийся с русскими традициями, приводит к окончательному исчезновению набережных, дамб и шлюзов, в нормальной ситуации регулирующих течение общественной жизни, и выпускает на волю первобытный грязный поток, в котором нет правил, а потому и никаких гарантий безопасности.