Как сделать приватизацию прозрачной

В капитализме мне всегда нравились две вещи - венчурный бизнес и фондовый рынок. Не надо далеко ходить за примерами, чтобы объяснить, почему: у всех сейчас на слуху история Facebook.

Но у нас в стране и с тем, и с другим как-то пока не очень. И уже много лет. Всё не очень, да не очень.
В начале 90-х, когда я говорил своему первому редактору, мол, фондовый рынок это круто, посмотри, скольким компаниям на рынке (тогда еще внебиржевом, потому что бирж толком не было) выставляют котировки, редактор надо мной смеялся, приговаривая, это не рынок, а помойка. То есть вроде бы рынок был, но какой-то недоделанный. Таким он и остался.

На настоящем рынке инвесторы имеют право на одновременный доступ к информации о компании. А компании обязаны эту информацию о себе честно раскрывать. Если кто-то что-то узнал «по секрету», раньше других, это называется «инсайд».

В России много говорят про инсайдеров, про то, как с ними надо бороться. Но есть ли у нас равный и общий доступ к честной информации о компаниях, на фоне которого сразу видно, у кого был инсайд, а у кого нет?

В 1998 году мне, в газету «Русский телеграф», где я тогда работал, позвонили из пресс-службы крупной нефтяной компании с жалостливыми воплями: «Какой ужас! Федеральная комиссия по ценным бумагам (ФКЦБ) издала приказ о раскрытии информации! Теперь мы все обязаны публиковать страшно конфиденциальную информацию! Это безобразие!»

К тому моменту, я уже знал, что система раскрытия информации о компаниях, акции которых котируются на биржах, например, Канады, США, Австралии, позволяет узнать много интересного об их собственниках. Например, об их российских владельцах, которые внутри страны хотели бы скрыть этот факт. А там, на иностранных веб-сайтах, все их тайны находились в свободном доступе.

Поэтому приказу ФКЦБ я обрадовался. Мол, теперь-то мы узнаем, кто стоит за всеми этими кипрскими офшорами, скупившими полстраны. Но радовался я рано, потому что строгость закона у нас, как известно, компенсируется необязательностью его исполнения.

В России по итогам приватизации 1990-х образовались десятки, а может быть, и сотни тысяч акционерных обществ, открытых и закрытых. Все они оказались вынуждены заполнять анкету ФКЦБ по раскрытию информации на десятках страниц, причем ежеквартально, плюс еще подавать похожие (в том что касается раскрытия информации) документы на регистрацию проспектов эмиссий акций и облигаций.

ФКЦБ, которая сейчас переименована в Федеральную службу по финансовым рынкам (ФСФР), оказалась погребена под валом этих бумаг. Действительно, никаких человеческих сил не хватит, что ознакомиться со всей этой информацией и проверить ее достоверность.

При этом ФСФР еще и отказалась ставить на свой сайт «поиск». То есть, чтобы найти информацию о нужной компании, инвестор должен прочесть все сообщения от десятков тысяч других ОАО и ЗАО. Чего он, конечно, никогда не будет делать.

«Почему, - спрашивал я как-то (в 2007 году) у одного из руководителей ФСФР, - у вас до сих пор поиска нет? Это же позор и уже столько лет!» - «А зачем он нам? Мы и так все раскрываем. Все прекрасно видно. Что вам не нравится? И вообще нас недофинансируют». Поиска на этом сайте нет до сих пор.

Довольно быстро руководители и владельцы акционерных обществ поняли, что наше, российское раскрытие информации - это липа, туфта, фейк, простая формальность, хотя и надоедливая. И ничего на самом деле раскрывать не обязательно.

Олигархи расслабились, но спустя некоторое время до них дошло, что, если они честно начнут рассказывать о своем бизнесе, он будет стоить дороже. Потому что им поверит не только какой-нибудь Ваня, которому они пальцах рассказали, как деньги зарабатывают, но и любой, незнакомый им человек, управляющий миллиардами долларов, который удосужился почитать на досуге их заверенный аудиторами отчет.

Первым это понял Михаил Ходорковский, который в 2002 году раскрыл информацию о совладельцах «ЮКОСа», также как и всю остальную необходимую инвесторам информацию, в том числе финансовую.

Но как он это сделал? Через систему раскрытия информации ФСФР? Конечно, нет. Через международную аудированную отчетность для зарубежных рынков. Примеру Ходорковского стали следовать и другие бизнесмены.

Например, Каха Бендукидзе. В эпоху «равноудаления олигархов» он был одним из лидеров в Российском союзе промышленников и предпринимателей, занимался разработкой понятных властям и бизнесу «правил игры». Позднее он стал министром экономики в Грузии, где мог реализовать свои реформаторские мечты.

Бендукидзе тоже «рассказал правду» через международную отчетность. По этому поводу я даже написал статью «От редакции» в газете «Ведомости», где я тогда работал. Мол, круто, что Бендукидзе раскрыл сведения о собственниках, но почему же он сделал это только для зарубежных инвесторов и почему так долго не раскрывал эту информацию по российским стандартам?
 
Бендукидзе был в гневе. А «Ведомости» единственный раз в своей истории опубликовали поправку примерно следующего содержания: «Мнение «От редакции», опубликованное в номере таком-то, не соответствует мнению редакции». Потому что редакция тоже решила, что важнее тот факт, что информация раскрыта, чем то, как именно она раскрыта. Ну, то есть ФСФР могла и дальше отдыхать.

Вообще, в этой истории я чувствую себя немного инопланетянином. Это так сложно - правдиво заполнить анкету ФСФР? Ну, то есть хотя бы так же правдиво, как это сделано в международной отчетности? Я многого хочу? Придираюсь? Крючкотворствую? Но разве мною руководит не здравый смысл?

Пример. В опубликованном 15 мая 2012 года ежеквартальном отчете «Северстали» по стандартам ФСФР написано, что Алексей Мордашов «не имеет» акций компании. Вот так вот прям черным по белому - «не имеет». А в отчетности по международным стандартам, опубликованной также в мае 2012-го, буквально на первых страницах на чистом английском языке написано, что Мордашов контролирует 82,94% акций «Северстали». Оба документа находятся в свободном доступе на сайте компании.

Это шизофрения, конечно. Но абсолютно все - власти, бизнес, инвесторы, журналисты - с этой шизофренией прекрасно уживаются, потому что она не мешает зарабатывать деньги.

Летом 2003 года я оказался на брифинге Ходорковского. Платон Лебедев был уже арестован, дело «ЮКОСа» набирало обороты, а я совершенно неуместно решил спросить о том, что меня волновало в тот момент. А именно: почему Ходорковский согласился объединить свой белый и пушистый «ЮКОС» с непрозрачной «Сибнефтью», о собственниках которой ходили только всякие слухи и домыслы?

«Я знаю акционеров «Сибнефти». Мне с ними комфортно», - ответил олигарх. Спустя недолгое время сделка развалилась, а Ходорковский оказался в тюрьме. Он закрыл глаза на эту «техническую» проблему, потому что сделка с «Сибнефтью» должна была сделать его богаче, а богаче в нашей стране нельзя стать, если ты начнешь воспринимать все требования наших чиновников, включая, ФСФР, буквально.

Конечно, я не один такой, недовольный. И в Минэкономразвития, и в ФСФР понимают, может быть, на основании жалоб удивленных иностранных инвесторов, что эту шизофрению надо лечить. Но путь, по которому пошли власти, оказался слишком трудным, поэтому за многие годы безуспешных попыток он так и остался не пройденным.

В чем была идея властей? Чтобы избавить ФСФР от лишней работы, чтобы финансовый регулятор сконцентрировался на реальном деле (ну, ведь действительно, каждый, условно говоря, челябинский кинотеатр, зарегистрированный в форме ОАО, отправляет в ФСФР четыре раз в год отчеты о своей деятельности), власти решили провести корпоративную реформу в стране - преобразовать все «лишние» десятки тысяч ОАО в какие-нибудь, например, ООО, оставив под надзором ФСФР только некие важные компании.

Однако эта реформа не продвинулась дальше идей и проектов законов-постановлений, потому что выяснилось, что она слишком дорогая для экономики, создает необоснованную нагрузку на бизнес, которому с бухты-барахты надо вдруг перерегистрироваться, нести каким-то новым чиновникам новые взятки. Во всяком случае, я понял, что она именно поэтому пробуксовывает, хотя, возможно, есть и какие-то другие, неочевидные причины.

Между тем, ушлые мошенники не могли не воспользоваться ситуацией, в которой ФСФР фактически самоустранилась от контроля за достоверностью раскрываемой информации (хотя формально к работе службы, конечно, не придраться). Те же «Ведомости» несколько раз публиковали расследования о небольших компаниях, которые ставили рекорды роста котировок на бирже ММВБ. Многие частные инвесторы покупали акции этих фирм, купившись на перспективы быстрого роста, но спустя недолгое эти фирмы исчезали в безвестности. Вместе с деньгами инвесторов.

«Ведомости» связались с людьми, которые были перечислены в составе совета директоров этих компаний: они впервые узнали об этом факте своей биографии от корреспондента газеты. Почему это могло случиться? Потому что ФСФР рук на всех не хватает. Это мы уже знаем. Но как же биржа допустила акции этих компаний к торгам?

Здесь мы встречаемся с еще одним случаем шизофрении. ММВБ уверяет, что акции мошеннических компаний «не проходили листинг», поэтому биржа не несет никакой ответственности за происшедшее.

Что такое листинг? Это процедура допуска акций к торгам на бирже: они включаются в список (собственно в «лист», отсюда и слово «листинг») компаний, акции которых можно купить на бирже. Любой человек их может там купить. На ММВБ большая часть торгуемых акций включена в список «Внесписочных ценных бумаг». Вдумайтесь только: список внесписочных бумаг!

На дворе май 2012 года, а ММВБ продолжает, как и много лет до этого, на голубом глазу предлагать такую услугу «допуск ценных бумаг к торгам путем их включения в список ценных бумаг, допущенных к торгам, без прохождения процедуры листинга». Этой услугой пользуются такие компании, как, например, «Газпром», «Газпромнефть», «Полюс Золото», ТНК-ВР, «Башнефть», «Полиметалл». Их акции торгуются на ММВБ в той же категории, что и акции мошенников.

С точки зрения здравого смысла, допуск к торгам, включение в список биржи, уже является листингом. Но в России думают иначе. И это мышление позволяет бирже избежать малейшей ответственности за достоверность информации, раскрываемой компаниями, а компаниям не раскрывать эту информацию честно и правдиво. Кто проигрывает? Тот, кто не имеет инсайда. То есть большинство инвесторов.

Разительный контраст - история с размещением акций «Русала» на бирже Гонконга, которая «вынесла мозг» нашему всесильному олигарху Олегу Дерипаске, несколько раз откладывая сроки размещения акций «Русала» и требуя от него все новых и новых деклараций и откровений о своем бизнесе.

Опубликованный в 2010 году на сайте Гонконгской биржи отчет «Русала» потряс воображение наших журналистов прежде всего тем, что там были обнародованы домашние адреса всех членов совета директоров, включая Олега Дерипаску и Виктора Вексельберга. Китайская биржа позаботилась о защите своих инвесторов: они должны знать, где искать мошенников, если вдруг выяснится, что они случайно затесались в совет директоров. Но и вся остальная необходимая информация там, конечно, также была раскрыта. Не трудно представить, как бы отнеслись Дерипаска и Вексельберг к аналогичному требованию со стороны, например, руководства ММВБ.

Создание строгой и адекватной системы раскрытия информации при фондовой бирже - это наилучшее решение проблемы, на мой взгляд. Ведь на бирже торгуются акции не десятков тысяч компаний, а всего лишь пары-тройки сотен. Кроме того, биржа - частное предприятие. И не бедное. Новый офис биржи РТС получил «приз зрительских симпатий» на Best Office Awards-2011. Я был в этом офисе, он действительно очень симпатичный, денег на него не пожалели.

Бирже было бы не трудно нанять персонал для контроля за достоверностью раскрытия информации пары сотен компаний, ведь от этого, в гораздо большей степени, чем от красоты офиса, зависит качество российского фондового рынка. Сейчас оно ниже плинтуса, как говорится. Да, кто-то испугается сначала, акций на рынке станет меньше. Ну и пусть. Зато появится шанс создать действительно честный и понятный широкому кругу инвесторов рынок, а значит цена российских компаний вырастет. Также как и шанс, что в Москве удастся создать международный финансовый центр.

Эта идея была практически не реализуема до начала 2012 года. В России было две конкурировавших между собой биржи - ММВБ и РТС. Если бы одна из них ужесточила правила допуска к торгам, то это вызвало бы отток клиентов к конкуренту. Такой случай был в недавней истории: когда в 2001 году после скандала с Enron американцы ужесточили правила раскрытия информации для компаний, котирующихся на биржах Нью-Йорка, многие переметнулись в Лондон, где правила остались более снисходительными.

Но теперь этой конкуренции больше нет: ММВБ и РТС объединились и могут диктовать рынку правила игры. Что давно бы уже пора было сделать.

В этом собственно и заключается мое скромное предложение, которое я так длинно пытался аргументировать.

Почему же я решил написать все это сейчас? Потому что новое правительство собирается провести новую приватизацию. Провести ее честно, прозрачно, с помощью биржи.
 
Я могу сказать со всей уверенностью, что, если правила раскрытия информации в России не изменятся, то эта приватизация не будет ни честной, ни прозрачной. Это будет такое же, как и раньше, теневое перераспределение госимущества дешево и среди своих. Только теперь под ширмой ММВБ. И, конечно, большой вопрос, насколько власти заинтересованы менять что-либо в сложившейся системе накануне столь масштабной операции.