На днях случился со мной приступ бытовой ксенофобии, осложненный пролетарским гневом. Теперь я думаю, как мне с этим быть. Начну издалека.
Миша, мой автоинструктор, немножко ксенофоб. А также немножко пролетарий в том смысле, что время от времени испытывает классовую ненависть. Для Миши темноволосый гость столицы на раздолбанном «жигуле», не знающий Москвы, очень плохо, очень быстро и очень опасно ездящий, — это «хачик». Как только гость столицы помыл машину, выучил правила и сделался вежлив и аккуратен, Мишина ксенофобия пропадает. «Москвичонок» и «москвичонок», без национальных признаков.
Но есть и классовая принадлежность. «Пропусти грузовик, он работяга». Пропускаю. А вот дорогая машина с хамской манерой езды, и с инструкторского места звучат ехидные, но справедливые комментарии в адрес буржуев. Если водитель аккуратный и никому не мешает — это просто «бэха», «мерин» и так далее.
Как-то раз въезжаем во двор, а в воротах стоит большой черный джип, или БЧД, как пишут в одном разнузданном автомобильном сообществе. В БЧД сидит крупный господин жабьей наружности.
«У-у, буржуй, — говорит Миша, разумея, что этот тип на БЧД нас в упор не видит, а мы не можем проехать. Стоим, и он стоит. Через полминуты Миша делает открытие и смущается как маленький: — А ведь это он нас пропускает».
В голове его не укладывалось, что господин в БЧД по своей воле уступает дорогу нашим скромным 1,6 л. Видимо, такого еще не было в его жизни. Ну как не родиться тут классовой ненависти?
Киваю, едем, Миша молчит, потрясенный, а я тихонько над ним посмеиваясь. Богатые тоже плачут, у обладателей БЧД есть сердце, с «Интернационалом» воспрянет род людской, и нет ни эллина, ни иудея, просто Миша об этом не знает.
Но на днях интернационализм мой был поколеблен, а классовая ненависть подняла голову.
К моему дому ведет дорожка, кривая и разбитая, с одной стороны ее земля сырая, с другой — витиеватый тротуар чуть шире бордюра. Он скорее фикция, чем взаправдашний тротуар, и никто по нему не ходит — неудобно. Поэтому водители делят дорожку с пешеходами. Есть на дорожке узкое место: какой-то умник паркует там свой БЧД, и двоим не разойтись. Кто-то должен пропустить другого.
Вечереет, я иду из магазина с сумками, вечный БЧД стоит на приколе, и тут сзади громко сигналят. Странные люди — я сейчас миную этот БЧД . Тут дело нескольких шагов, то есть пары секунд, и те, кто сзади, прекрасно объедут меня с моими сумками. Не вспрыгивать же мне на обочину и не метаться на тротуар. Но сзади опять гудят.
Замечу, что вежливых водителей, которые при таком раскладе тихо едут за пешеходом, не пытаясь его спугнуть, я пропускаю при первой возможности. Наглецов — никогда.
Я иду вперед, и когда наглец — черный «Лексус» — поравнялся со мной, бросаю взгляд на водителя. За рулем сидит молодой кавказец, он тоже смотрит на меня в упор. Это нехороший взгляд, в нем написана грубость. Если он скажет мне эту грубость, я отвечу, и будет совсем нехорошо. Он молчит и пялится на меня. С пассажирского сиденья доносится: «По пэшеходу ходи, по пэшеходу!»
По тротуару, что ли?
«Лексус» обгоняет меня и въезжает в ворота моего дома. Это еще что?? У нас приличные люди. Такого у нас не водилось. И на миг меня захлестывает самая черная злоба. В моем городе, у моего дома, на моей дороге. На «ты». «По пэшеходу». Они будут тут наводить свои порядки?!
И да — «Лексус». Не бедные люди. Хамство их не спишешь на то, что вчера, мол, приехали на заработки из дальнего аула, не обвыклись еще в большом-то городе. Хозяева жизни.
И ведь я промолчала. «Своему» я напомнила бы, что там сказано в ПДД про движение в жилых зонах, да посоветовала бы просто по-человечески пропустить женщину с сумками. А тут молчу. Тот же Миша просвещал: видишь ту машину? Держись подальше, они неадекватные. И называет одну кавказскую народность, которая в Москве прославилась диким поведением на дорогах и вне: чуть что — стреляют. А управы на них нет. Только если зарежут кого-нибудь.
И то, что я смолчала, делает мою злобу еще чернее.
Я вспоминаю Манежку и тех болельщиков, у которых зарезали друга, нехороший лозунг со словом «Кавказ», который звучал на Манежке, и, глядя на хвост «Лексуса», на секунду соглашаюсь и тут же ужасаюсь этому ощущению. Чур меня, чур.
Главное, чтобы эти, заехавшие ко мне во двор, были гости, а не хозяева; избави бог от такого соседства. Миша, я тебя понимаю.