Университет как фильтр

Причин тому множество, но стоит коснуться той, которая может быть исправлена без реформы Министерства образования, замены старого поколения советских преподавателей новыми иностранными специалистами, а также немедленного превращения всех вузов в базы инновационного развития.

Как университеты, никому еще вчера не известные, оказываются научными и образовательными центрами международного масштаба? Конечно, их развитие связано с привлечением колоссальных ресурсов. Примеры тому мы видим в Японии и Китае. Традиционно сильные позиции у классических университетов, и оказаться в этом отношении впереди Оксфорда и Гарварда невозможно. Как невозможно и за год-два создать технологическое превосходство, как у Массачусетского. Но университет оценивается в том числе по качествам своих выпускников, а лучшие выпускники традиционно получаются из хороших абитуриентов. В свою очередь умные и амбициозные абитуриенты обычно поступают в те университеты, которые они полагают сильными и престижными.

Важную роль для выбора вуза нередко играет то, что университет производит в публичном пространстве. Внимание: в публичном пространстве. А значит, это не издание монографий и сборников, которые передаются в вузовские библиотеки. И не проведение конференций для специалистов. Это то, чем занимается Oxford University Press. Или Harvard Business Review. Или гуманитарная Сорбонна, которая уже не первый год оказывается одним из немногих нетехнических вузов в верхних строчках международных рейтингов.

Что делают все эти университеты? Профанируют научную деятельность, размениваясь на популярные издания и заметки в периодику? Заставляют преподавателей «торговать лицом», вместо того, чтобы заниматься серьезной академической работой? Часто приходится слышать именно такие отзывы о публичной роли интеллектуала. Но задача здесь отнюдь не просто пиар университета для абитуриентов и их родителей. Собственно, публичная деятельность — это для университета один из основных способов выполнять общественно значимую функцию, хоть какую-то, кроме производства знания в конкретной узкой области.

Университеты обладают уникальной компетенцией. Они умеют фильтровать информацию. Только в европейской научной традиции есть механизм наследования и приращения знания, позволяющий отделить серьезную книгу от откровений очередного академика Фоменко, а экологическую инициативу — от «изобретений» Петрика. Эта роль традиционно обозначается как экспертиза. И она нужна не только для государства и бизнеса, она нужна обществу. Из-за ее отсутствия слышны жалобы о росте мракобесия и неграмотности, возвращении язычества и суеверий, и одновременно о чудовищном неконтролируемом росте количества информации. Ничего удивительного — мракобесие всегда растет, если ему не противостоят.

Как раз англосаксы и азиаты отдают себе отчет в том, что для оздоровления общества, роста экономики и укрепления власти нужны образованные и умные люди. Не только в университетах. Но главное, что помимо государственных деятелей и крупных бизнесменов это понимают люди, сидящие в пресс-отделах и PR-службах университетов Калифорнии, Лондона и Торонто. Профессора, не считающие приглашение на телевидение провокацией и попыткой опошлить то разумное и вечное, что они будут говорить. Хотя и от этого никто не застрахован.

Традиционное возражение: «А что у нас пиарить?» Тем, кто уверен, что публичного обсуждения заслуживают только открытия, приносящие Нобелевскую премию, стоит зайти на сайт Массачусетского технологического университета. Далеко не каждый день там появляется новость о создании искусственного интеллекта. Наоборот, в доступной форме специалисты рассказывают о роли исследований, пусть и некрупных, в жизни общества. Заодно граждане привыкают к тому, что в мире науки происходят какие-то события. Точно так же и университет Саратова, Перми, Томска или Казани может быть источником новостей, а не только пожирателем бюджета «на социалку».

Университеты утратили былую монополию на распространение знания. Википедия, интернет-конференции, журналы, Khan Academy, виртуальные курсы вполне реальных вузов — все это давно делается, и не только силами академической общественности. Но право фильтровать значимую для общества информацию пока никто больше получить не может. Впрочем, может быть, это тоже ненадолго. Если институт не хочет изменяться, он исчезает.