Мое первое знакомство с американскими индейцами произошло неожиданно. На курорте Палм-Спрингс я наткнулся на лоток с товарами из близлежащей индейской резервации. Среди этнографических поделок лежали добротные майки с надписями «Терроризм с 1492 года!» (год открытия Америки). Заинтригованный этим утверждением, я решил поехать в саму резервацию. Увы, на въезде в нее я увидел внушительных размеров плакат: «Не вторгаться! Нарушители будут застрелены. Выжившие будут застрелены снова!» Пока я размышлял, стоит ли искушать судьбу, к моей машине подъехало четверо индейцев на квадроциклах. «Стражи» были непреклонны — попасть в резервацию я могу лишь получив официальное разрешение в офисе администрации племени. «А что, меня действительно могли застрелить?» — в шутку спросил я, пытаясь разрядить обстановку. «Вполне. Мы действительно вас ненавидим!» — не моргнув глазом ответили мне неулыбчивые индейцы.
Впервые в индейскую резервацию мне удалось попасть недалеко от знаменитого Гранд Каньона. Первое, что поражает здесь — это очень необычные для Америки надписи на придорожных плакатах: «Не пей за рулем». Алкоголизм и наркомания стали настоящим бичом для коренных народов Северной Америки. Сегодня во всех индейских резервациях действует жесткий сухой закон, а наиболее внушительными по размерам зданиями здесь являются центры по реабилитации алкоголиков и наркоманов.
После обычных районов США кажется, что ты оказался в какой-то стране третьего мира. Местный бизнес в основном представлен магазинчиками по продаже индейских сувениров. Торговля идет в наскоро сколоченных сарайчиках или же просто на выставленных вдоль дорог табуретках. Приблизительно такие же базарчики мне приходилось видеть в сегодняшнем Таджикистане или России начала 1990-х. Белые не спешат покупать однообразные поделки, и если торговцу за день удается заработать десяток долларов, это считается удачей.
Асфальтовая дорога связывает лишь наиболее крупные населенные пункты резерваций, в мелкие же деревушки приходится добираться по проселку. Электричество и водопровод проложены также лишь в основные селения, поэтому дома без света и воды в резервациях по-прежнему не редкость.
«Индейцы не могут простить белым, что они лишили их привычной среды обитания. Индейцы должны вернуться к своему традиционному образу жизни: заниматься охотой, рыбалкой, говорить на родном языке. Когда мы сумеем возродить наши традиции, то исчезнут и такие страшные для нас проблемы, как алкоголизм, наркомания, безработица», — убеждает меня один из лидеров индейцев Калифорнии, президент культурного фонда аборигенов США Чаг Лоури. Определенных успехов в этом направлении господин Лоури уже добился. Так, под его давлением правительство Калифорнии уничтожило плотины на некоторых реках, что позволило индейцам заняться привычным для них рыболовством.
Как ни странно, посещение индейских резерваций вызвало у меня ассоциации с нашим Крайним Севером, где цивилизация также лишила коренное население привычных средств существования. Ныне поселки малых народов Сибири и Дальнего Востока представляют достаточно печальное зрелище. Большинство местных жителей — безработные, процветает алкоголизм. Причем пьют здесь не только мужчины, но и женщины, и даже дети.
Мне на своем опыте удалось испытать контрасты в поведении аборигенов. Как этнограф, я некоторое время жил в тундре с оленеводами. Вдали от цивилизации, а следовательно, и водки это были милейшие, уравновешенные люди. Увы, когда мы вернулись в поселок, я просто не узнал своих новых знакомых.
Видимо, инстинкт сохранения рода приводит к тому, что многие местные женщины стремятся забеременеть от проезжих белых. Поэтому в поселках аборигенов российского Севера не редкость встретить детей-полукровок.
С начала перестройки модная в США идея возвращения к традиционному укладу стала популярна и у нас. Ассимиляция рассматривалась как однозначное зло. И российские газеты начала 90-х годов прошлого столетия изобиловали статьями о вымирании коренных народов Крайнего Севера. Аборигены добились льгот на ведение охоты и рыболовства, в школах стали преподавать языки коренных народов.
Противники же «культурного многообразия мира» задаются вопросом, а хотят ли сохранять свой традиционный, почти первобытный уклад сами аборигены? Выросший в индейском поселке профессор Калифорнийского университета Пол Ховард считает резервацию «засасывающим болотом». Хотя теоретически любой индеец может спокойно из нее уехать, на практике сделать это непросто из-за культурной пропасти между коренными жителями Америки и белыми. Например, как утверждает профессор, индейский мальчик может на автобусе каждый день ездить в белую школу, но там сверстники будут на него смотреть, как на маленького грязного дикаря. «На сегодняшний день для индейца есть, по сути, только один способ вырваться из этой трясины — уйти в армию. Наше спасение — отнюдь не в изоляции, а, наоборот, в ассимиляции», — в сердцах заключает профессор.
Очевидно, что такая точка зрения не понравится многим культурологам. Ведь «выбившийся в люди» индеец выступает за уничтожение самобытной культуры. Но возможно ли в принципе искусственно возродить «первобытный мир» внутри одной из самых развитых стран земли? Это не удается даже племенам в далекой Африке. Первобытные народы оказались сегодня в непростой ситуации. Они с трудом приспосабливаются к современным реалиям и в то же время не в состоянии больше жить по законам предков.