Ни одно словосочетание, кроме, возможно, “Team GB” (команда Великобритании) не звучало до и во время лондонской Олимпиады так часто, как слово «наследие». По мере развития событий само его содержание менялось и обрастало нюансами. Если до Игр под «наследием» подразумевалось «как нам потом использовать олимпийские сооружения?», — то к концу Игр, говоря о «наследии», комментаторы, скорее, имели в виду «как нам сохранить этот дух, это настроение, эту атмосферу?» На первый план все чаще выходил вопрос о том, как Играм удалось вдохновить молодое поколение британцев, и СМИ все больше концентрировали внимание на истории атлетов из очень простых семей с не очень счастливым детством.
Такие истории успеха, как, скажем, у золотого медалиста Энтони Джошуа, который начал заниматься боксом всего четыре года назад, и которому пришлось перед первой тренировкой одолжить шорты и 25 фунтов на покупку кроссовок у своего двоюродного брата. В пассиве у Джошуа — задержание и наказание в виде отстранения от британской сборной и года общественных работ после того, как у него обнаружили коноплю, а в активе — равный счет в бою с непобедимым итальянским тяжеловесом Роберто Каммарелли и высшее место на олимпийском пьедестале по решению судей. Или история Мо Фара — Мистера Мо-Тиватора, как назвала его на днях одна газета — про которого его тренер Альберто Салазар сказал: «18 месяцев назад, когда он пришел ко мне, это был самый физически слабый атлет, которого я когда-либо встречал». Фара приехал из Сомали в Британию в возрасте восьми лет и с детства знал тяжелый физический труд.
К концу Игр подобные истории о преодолении себя и обстоятельств, истории о том, как не сдаваться и победить, стали преобладать в британских СМИ над ворчанием по поводу связанных с Олимпиадой неудобств и зря потраченных денег.
Ворчание — это кое-что, что делает нас, россиян, очень похожими на британцев. Девять миллиардов фунтов стерлингов — огромные деньги, затраченные на проведение лондонских Игр, причем деньги, которых у Британии сейчас нет. Это нелепое правительство, плюющее на людей, когда страна в кризисе, и у нас ничего не получается, и мы в полной заднице, и чем нам поможет, если кто-то, пусть даже из наших сограждан пробежит, или проплывет, или метнет быстрее и дальше других… Знакомо? — это лейтмотив британского общественного мнения в последние несколько десятилетий.
На протяжении последних 17 дней весь мир — и в том числе британцы — наблюдал, как необыкновенные вещи совершали обыкновенные, в общем-то, люди. Как они падали, вставали, пересиливали или не могли пересилить, как они плакали, смеялись, отчаивались, радовались, кричали от боли или от радости, как делали глупости — и с ними плакали, смеялись, орали, негодовали, радовались, отчаивались, срывали голос и нервы и повторяли их глупости все мы. Как написала недавно моя виртуальная подруга по Фейсбуку: «Атмосфера... Она и впрямь существует».
Лондон — загруженная, динамичная, достаточно жесткая и равнодушная столица — стал за эти дни дружелюбнее, добрее, улыбчивее и отзывчивее. К спешащим на стадионы туристам стали относиться не как к потенциальным дойным коровам, а как к коллегам по интересам. Люди жили одним и тем же — поэтому им было легко говорить с незнакомцами, начинать дружбу и строить отношения.
Не только я — многие другие комментаторы отметили, что в Лондоне, где всегда довольно много людей с удовольствием занимается любительским спортом на открытом воздухе, особенно трекингом, гимнастикой и боксом, вдруг резко, как на дрожжах, увеличилось число бегунов, гимнастов и велосипедистов. Как будто восхищение профессиональными атлетами, которое росло по мере увеличения числа полученных ими наград, перешло в желание публики если не посоревноваться самой, то хотя бы попробовать на вкус: а смогу ли и я? Спорт, который был довольно популярен, вдруг оказался буквально главным трендом лета. Просто ходить куда-то стало не стильно: стильно стало бегать или ходить хотя бы спортивно.
И еще одно, что бросается в глаза — это резкий рост патриотизма. Еще совсем недавно равнодушие англичан, в отличие от американцев, к внешним проявлениям патриотизма: к английскому или британскому флагу, к гимну, к прочей материальной и нематериальной атрибутике — было буквально притчей во языцех. В Лондоне не то что над жилыми домами — над правительственными учреждениями не принято вывешивать флаги. Ну, разве что в периоды чемпионатов по футболу. Теперь модно стало носить одежду цветов британского флага, футболки с символикой, стало популярно вывешивать флаг на балконах, на фасадах, на автомобилях…
Спорт оказался каким-то совершенно ни на что непохожим клеем для сплочения нации и общества. Вернее, даже не спорт, а именно Олимпийские игры. То ли из-за их спортивного разнообразия, то ли благодаря закольцовывающим их церемониям путешествия по стране Олимпийского огня, открытия и закрытия, возможности продемонстрировать свои главные ценности всему миру и чувства причастности каждого жителя страны к организации и к спортивным достижениям…
Я говорила уже, что мы с британцами во многом похожи. Я не знаю, получится ли у нас через два года так же здорово, как у них. Чиновники, конечно, будут беспокоиться о красоте церемонии, о бюджете и о количестве медалей. Но главное, что хотелось бы получить в результате — вот эту атмосферу сопричастности, радости, достижения. Нам отчаянно нужен сейчас этот клей, мы слишком разобщены и непримиримы. Как было бы здорово, если бы после зимней Олимпиады в Сочи кто-то из болельщиков написал: «Атмосфера… Она действительно существует!»
…Игры закрылись, Олимпийский огонь погас, и британцы вернулись к своим обычным делам и проблемам. “Business as usual”. Но, кажется, что-то изменилось. Интересно, насколько это надолго?
