Сергей Вяткин, играет на пиле около станций метро «Площадь Революции», «Третьяковская» и «Сухаревская»:
— Я умею играть на контрабасе, гитаре, скифской арфе, горном роге, дудках. Меня всегда очень влекли необычное звучание и необычные возможности, казалось бы, простых предметов. Много лет назад, когда жил в Барнауле, я попробовал сыграть на обычной пиле и понял, что это полноценный инструмент, который просто по каким-то причинам не перешел в разряд академических. Сейчас у меня пять или шесть пил, среди них есть и музыкальные, и обычные, это мой любимый инструмент на данный момент.
Пилу, с которой выхожу на улицу, я купил в Германии. Я много путешествовал по этой стране, играл на улицах. По сравнению с Москвой люди там к уличным музыкантам относятся спокойнее, для них это естественное явление.
Не люблю вопросов о том, сколько можно заработать, играя для прохожих. Для меня это только часть заработка, ведь я еще выступаю с различными музыкальными группами, веду мастер-классы игры на пиле, подрабатываю дизайнером. Музыкант выходит на улицу не из-за денег, а потому что не может не играть. Свободное музицирование существовало испокон веков. Но несмотря на это, меня периодически полицейские забирают в отделение. Штрафов не выписывают, но предупреждают, что нельзя использовать станции метро для получения прибыли. В принципе из парка, если в нем есть охрана, тоже могут прогнать.
Морфеус, играет на ханге в Лаврушинском переулке:
— Я профессиональный музыкант, играю 15 лет. Раньше был барабанщиком, но четыре года назад у меня появился ханг, и на данный момент это мой основной инструмент. Я нашел в нем воплощение своих музыкальных идей, можно даже сказать, звуковой идеал. Ханг — целый оркестр в одном инструменте, каждый имеет определенный вариант настройки, и можно выбрать тот, настроение которого подходит вам в данный момент.
Вообще, этот инструмент изобрели в 2000 году в Швейцарии. Он обладает звуком, который способен притягивать внимание людей, поэтому в уличной среде очень гармонично звучит.
Я стал играть на улице около десяти лет назад. В первый раз вышел с барабанами. В Москве не очень люблю выступать, здесь люди зажаты, зациклены на погоне за успехом, им сложно раскрыться и отдаться музыке полностью. Однажды я прочел рецензию на ресторан, что, мол, место хорошее, если бы только уличные музыканты не маячили в окне. Вот в этом как в капле отражается наша столица. В регионах другая ситуация. У меня есть музыкальная группа, и когда мы выезжаем с концертами по городам России (недавно были в Нижнем Новгороде), я выхожу с хангом на улицу и вижу живой отклик. Человек, играющий на инструменте, похожем на летающую тарелку, от недостатка внимания не страдает. А когда я был в Азии, ханг вообще произвел полный фурор. Хорошо относятся к музыкантам в Европе, мне очень понравилось играть в Чехии.
Проблем с полицейскими у меня не было, в России я играю нечасто, а в других странах максимум просили перейти в другое место.
За час на улице я зарабатываю около 100 долл., но деньги — это не главное. Просто, когда есть свободное время, приятно провести его с инструментом. На улице есть возможность напрямую контактировать с людьми. Прохожие сначала стесняются, но когда даешь им понять, что можно пообщаться, и они идут на контакт, это очень приятно».
Олег Дробинский, играет на волынке около станций метро "Третьяковская", "Новослободская", "Шаболовская" и "Электрозаводская":
— Я играю на кларнете, флейте, дудке, свирели и гуслях. Но для уличной игры волынка — самое то, потому что она громкая. Я сам делаю на продажу волынки, но ту, с которой выхожу играть для прохожих, купил на севере Испании. Я побывал во всех европейских странах, кроме Исландии. Ездил на машине с фургоном и везде играл на улице, в том числе и на волынке. Не могу сказать, что в Москве люди плохо относятся к музыке, наоборот, в Европе прохожие более равнодушны, хотя все зависит от города. Еще я был в Египте, там мне играть понравилось больше всего, потому что пьяных на улицах практически нет.
Игра для прохожих — это только часть моей жизни и заработка. Я сотрудничаю с различными музыкальными коллективами, выступаю в ресторанах.
Часто на улице Олега можно увидеть с женой Машей, она аккомпанирует ему на африканских барабанах джембе. Девушка рассказала, что познакомилась со своим будущим мужем около МХАТ: «Он играл, а я подошла и предложила помощь, с шапкой, например, постоять. У Олега уже была своя группа, и я стала ходить на его концерты. Сейчас у нас двое детей. Играть на джембе я научилась сама. Но если честно, мне не нравится быть уличным музыкантом, напрягает многое. Полицейские часто пристают, им жильцы жалуются на громкую музыку, и нас гонят палками, периодически забирают в отделение, отнимают деньги и время. Еще бомжи нападают, я все боюсь, что однажды они мне барабаны порвут».
Роман Лазарев и Николай Федоров играют на диджериду около станций метро «Третьяковская» и «Кропоткинская»:
— Диджериду — это один из древнейших духовых инструментов австралийских аборигенов. Его делают из цельного дерева эвкалипта, сердцевину которого выели термиты. Этот инструмент издает низкий мистический звук, который способствует вхождению в состояние транса. Аборигены использовали его в религиозной жизни.
Мы познакомились около четырех лет назад, вместе обучались игре на диджериду. Теперь у каждого из нас своя школа https://vk.com/nativesound и https://диджериду.рф/. Научиться азам можно за два-три месяца. Раз в год мы участвуем в фестивале DIDGETRONIC в Москве, часто ездим на фестивали этнической музыки в разные регионы России, организуем мастер-классы.
Впервые мы вышли на улицу с диджериду года два назад. Сначала испытывали стеснение, зажатость, но потом это прошло. Мы играли не только для жителей Москвы, но и для прохожих Питера и других городов и сделали вывод, что чем дальше от Москвы, тем люди проявляют больший интерес. Может, это потому, что в столице слишком много всего и людей уже ничем не удивишь.
Мы нечасто играем на улице, раз в две-три недели. В шапку кладут немного, рублей 400 за день, но если продавать диски, то можно неплохо заработать. Но мы выходим не ради денег, главное — познакомить людей с инструментом. Многие ведь даже не слышали о диджериду.
Эквадорские индейцы играют на сампонье, панфлейте и тойе около станции метро «Шаболовская» и «Сокольники»
В группе Yarik-Ecuador три музыканта, приехавших в Москву из небольшого селения, располагающегося на берегу озера Сан Пабло. Владислав Баслин, администратор Yarik-Ecuador: «Так сложилась моя судьба, что я живу в Эквадоре с 1989 года. Занимался там выращиванием креветки. Как-то случайно познакомился с отцом одного из исполнителей нашей группы, поговорили, решили рискнуть и совершить поездку в Россию. До нас еще никто не приезжал сюда, мы были первыми. Потихоньку освоились. На третий год в группе случился раскол, один из музыкантов решил стать самостоятельным. Он привез своих братьев, и теперь они работают на ВВЦ.
Мы выступаем с концертами в московских клубах, но у ребят все-таки такой менталитет… уличный. Кроме того, хочется, чтобы как можно больше людей смогли услышать эту музыку и задумались о своих корнях. Ведь наши музыканты являются примером сохранения собственных традиций, музыки и инструментов. И мы хотели показать их цельность. Но вдруг это оказалось еще и рентабельным.
Мы приезжаем в Москву на полгода, с мая по сентябрь, а на зиму возвращаемся в Эквадор. В среднем музыканты у нас зарабатывают в месяц около 1 тыс. долл., это где-то в три раза больше, чем они смогли бы получить на родине.
Мы ездили работать в Испанию, Германию, Польшу. Но в Европе уже никого и ничем не удивишь, а для России то, что мы делаем, пока свежо. Где бы мы ни играли, прохожие реагируют очень доброжелательно. Но в Москве несколько раз наших музыкантов забирали в отделение полиции, обычно дело заканчивалось штрафом за нелегальную торговлю (мы еще фенечки продаем). Ни в одном другом городе проблем со стражами порядка у нас не возникало».