«Надеюсь, Маша, когда ее приведут, не станет долго цитировать слова апостола Павла или Мандельштама. Иначе я не успею ее спросить, получает ли она продукты и косметику, которые ей передают родители. Из ее писем непонятно», — говорит Никита, отец сына Марии Алехиной. Мы сидим в зале Таганского суда и ждем начала заседания, на котором рассматривается ходатайство следствия о продлении ареста участницам Pussy Riot.
Никита — высокий, миловидный молодой человек. Очень похож на Марию: длинные вьющиеся волосы, светлые глаза. У него в руках книга «Зеленый шатер» Людмилы Улицкой. «В каждом деле есть как минимум один выход. Чаще их бывает несколько. Эта власть не дает ни одного», — подглядываю в страницы.
Рядом с Никитой отец Марии Владимир Иванович, научный работник. На нем скромный аккуратный наряд: светлая рубашка, черные неновые брюки со стрелками, недорогие ботинки. На груди металлический крестик на шнурке. В руках газета, которую он расстилает, прежде чем встать на скамейку, когда вводят девушек из группы. Иначе не видно. В зале суда присутствует и мама Марии, но она не хочет общаться с журналистами. «Адвокат сказал — Машу приведут последней. Очень душно», — говорит Владимир Иванович.
Маленький зал судебных заседаний наполнен людьми так, что нечем дышать. Впереди нас сидит эксцентричная пожилая армянка Турана. «Специально пришла, чтобы вас поддержать, — заявляет она Владимиру Ивановичу. — Пробралась сюда, чтобы выразить родственникам девушек свое понимание, молюсь за всех вас. Когда вы Машу в последний раз видели?» Владимир Иванович не видел дочь с момента ее ареста. Никита один раз был на свидании с Марией.
Владимир Иванович доброжелательно общается с людьми, которые находятся рядом в зале суда. Расспрашивает корреспондента НТВ о работе в горячих точках, а секретаря одного из судей — о ее учебе на юридическом факультете. Секретарь судьи говорит, что петь и танцевать в храмах нехорошо. «Маша извинилась перед верующими, сказала, что если ее поступок кого-то оскорбил, то просит прощения. Не могу сказать, что одобряю, то, что она сделала, но ее поддерживаю, потому что она моя дочь», — сдержанно отвечает Владимир Иванович.
О том, что Мария участвует в группе Pussy Riot, отец узнал только после ее ареста. «Мы с ней о таких вещах не говорили. Знал, что она интересуется современным искусством, но без подробностей, характер у нее всегда был протестный», — рассказывает Владимир Иванович. «Темперамент такой», — добавляет Никита. Владимир Иванович объясняет, что сам он православный человек. Никита говорит, что тоже верующий, учился в семинарии на регента, постоянно приходит в храм, а их сын Филипп посещает воскресную школу. «Поддерживаю Машу, потому что она сама считает, что права», — говорит Никита.
«Об акции в храме услышал после того, как Маша отправила мне SMS, что у нее проблемы, она скрывается, и мне нужно будет теперь забирать сына из садика. Запись этого молебна так и не посмотрел. Видел другие их выступления. Впечатление? Девушки в цветных колготках танцуют на автобусе. Дело не в том, как я отношусь к творчеству группы. Мне ближе другой вид панк-музыки. Меня волнует одно, получится ли сегодня с Машей поговорить. На прошлом суде смог», — продолжает Никита.
В зал суда заводят Надежду Толоконникову. «Обвинительное заключение говорит о том, что мы исчадия ада, но я бы хотела официально заявить о том, что мы не враги христианской вере», — говорит Надежда.
«Она всегда хорошо держится, как профессиональный политик», — комментирует Никита. Когда адвокат Надежды Марк Фейгин заявляет, что маленькая дочь Толоконниковой не видела маму уже 108 дней, Владимир Иванович тихо произносит: «Плохо и нашему Филиппу без матери». Никита добавляет, что с сыном он сейчас проводит большую часть времени. «Самое лучшее, что я сейчас могу для Маши сделать, это как можно лучше заботиться о сыне», — добавляет Никита.
В ожидании решения судьи журналисты громко рассказывают, что на улице, около здания суда, активисты украсили себя косметическими масками, и приехала актриса Чулпан Хаматова, которую сначала из-за отсутствия документов не хотели пускать в зал суда. «Общественность после ареста на участниц Pussy Riot разделилась на два лагеря, вы сами чувствуете это?» — спрашиваю Никиту. «Кому нужна война? Кому от нее будет хорошо?» — спрашивает меня в ответ Никита.
Судья оставляет Толоконникову под стражей до 24 июля. «Значит, и Маше так», — тихо произносит Владимир Иванович.
В зал заводят другую участницу группы Екатерину Самуцевич. Екатерина говорит, что обвинение очень художественно составлено, сплошной вымысел. «Катя в очень плохом сегодня настроении, подавлена», — комментирует Никита. Он говорит, что раньше с другими обвиняемыми не был знаком, только слышал о них от Марии Алехиной.
Екатерине также продлевают заключение. В перерыве, перед тем как в зал должны вести Марию, Никита и Владимир Иванович пересаживается ближе к «клетке». Мария входит в зал суда: коричневое платье в горошек, голубые ботинки, в волосах лента, в руках Библия. Улыбается. Говорит, что все документы обвинения составлены безграмотно — в каждой строчке есть грамматические ошибки. Родители и Никита смотрят, на нее не отрываясь. Судебный пристав, которого за колоритную внешность в зале суда зрители прозвали «слоном султана», закрывает Машу от них. Ее за огромными плечами пристава почти не видно. Когда Никита пытается, выглянув из-за спины в форме, посмотреть на нее, «слон султана» отгоняет его и прекращает их тихий разговор.
Адвокат Алехиной Николай Полозов в ответ на аргумент следствия, что девушек надо держать в заключении ради их безопасности, возражает, говоря, что в нацистской Германии евреев тоже прятали в концлагеря, дабы добропорядочные граждане ничего с ними не сделали.
«Ничего с ними не будет плохого. Люди нормальные в своем большинстве», — считает Владимир Иванович. На вопрос, правда ли, что маме Марии угрожали, он ничего не отвечает. Суд удаляется на совещание. Никита и Владимир Иванович ждут в молчании. Мама Марии Алехиной выходит на улицу перед зданием суда, чтобы перед вынесение решения глотнуть свежего воздуха. Обратно в зал страж порядка, стоящий на входе, не хочет ее пускать. Не положено. Она уговаривает, умоляет. Он долго не соглашается, потом снисходительно пропускает.
Мария Алехина также остается в заключении.