«Это не гуманизация, а развращение общественного сознания»

— Как вы оцениваете динамику развития российского уголовного законодательства?

— Однозначно всю совокупность изменений, которые были внесены в УК с момента его вступления в силу, оцениваю как негативное явление. УК, конечно, должен изменяться, но не быстрее, чем меняется юридическая техника. Правоприменитель не успевает за изменениями в законодательстве и у него нет мотивации точного исполнения закона. В итоге закон меняется с учетом снижающегося уровня профессионализма правоприменителя.

— Какова, по-вашему, основная тенденция реформирования?

— Формальные задачи, которые провозглашаются, — либерализация, уменьшение репрессивного потенциала уголовного закона. Основная цель ставится четко: уменьшить число лиц, отбывающих наказание в виде лишения свободы. Но средства, которые для этого используются, к этому не могут привести.

Большинство поправок касается преступлений в экономической деятельности. Но преступления в этой сфере составляют ничтожную долю, чуть более 60–70 тыс. от 3 млн общего числа ежегодно совершаемых преступлений. Так что сократить число заключенных можно, только убрав лишение свободы за самые массовые преступления — кражи, грабежи.

— Но ведь и по некоторым массовым преступлениям наказание в УК сильно смягчили.

— Исключили нижний предел наказания, но и до внесения этих изменений можно было применять наказание ниже низшего предела. У нас практически все статьи содержат альтернативные санкции, не связанные с лишением свободы. Только их никто не применял.

Реформа предполагала, что для честного судьи появляется больше возможностей выбрать адекватное преступлению наказание. Но это возможно, только если судья высоконравственный и дисциплинированный. Все упирается еще и в человеческий фактор. Конечно, судебная система предпринимает усилия, чтобы обеспечить единообразие судебной практики. Но одними возможностями суда и поправками в УК эту проблему не решить.

Моральный климат в обществе поправки в УК тоже не изменят. Вот перестали рассматриваться как преступление оскорбление и клевета. Но даже когда были возможности уголовного преследования за это, трудно было ими воспользоваться. Грубость стала нормой жизни, привыкли. Законодатель просто был вынужден отказаться от этих уголовных статей — нет возможности привлекать за оскорбление сотни тысяч людей.

— Какие изменения в УК вы считаете самыми неудачными?

— Самое неправильное изменение — исключение нижнего предела наказания. Любой преступник боится определенного наказания и презирает неопределенное. У него появляется надежда вообще избежать наказания. Сегодня тот, кто посягает на права человека, презрительно относится к любому упоминанию потерпевших о том, что придется нести ответственность. Это не гуманизация — это развращение общественного сознания, деградация нравственных ориентиров. Когда мера наказания размыта, его просто перестают бояться, а заодно и уважать суд.

— А есть ли, на ваш взгляд, удачные поправки?

— Я вижу только плюсы побочного свойства. Государство и законодатель на собственной практике учатся правильно относиться к уголовному закону. В целом я не вижу изменений безусловно необходимых. Я готов по каждой поправке говорить с ее инициатором, чтобы выяснить, чего же мы добились этими изменениями.

Ситуацию, которую мы сейчас имеем, можно в общих чертах сформулировать так: ученые сегодня в основном выступают в качестве специалистов, которые оправдывают заранее принятые решения. Отбрасываются оценки, которые не вписываются в обоснование этих решений. Исчезла ситуация, когда та или иная идея, получившая отрицательную оценку в ходе обсуждения, отвергалась.

— Как вы оцениваете планируемые властью изменения уголовного законодательства?  

— По поводу ужесточения наказания за оборот наркотиков нелепо выступать против. Но нужно помнить, что неотвратимость ответственности гораздо дороже. 1% неотвратимости стоит выше, чем 10% повышения уровня ответственности. Надо еще изобличить и привлечь к ответственности, а пока, похоже, похвастаться в этом смысле нечем. Что касается тех, кто употребляет наркотики, а их по неофициальной статистике ФСКН 2,5 млн, что же, теперь их всех за решетку? У нас крайности: либо очень жесткие условия, либо наказание, не связанное с лишением свободы.

— Сами бы вы изменили что-то в законе?

— Самая важная задача сейчас — повышение единообразия и эффективности правоприменения. Скажем, где-нибудь в Вологодской области 5 млн руб. признают крупным ущербом, а где-то и 100 млн руб. таковым не считают. Также нужно установить правила классификации преступлений, чтобы устранить злоупотребления следователей. Каждый квалифицирует как бог на душу положит. Я бы прекратил изменения уголовного закона без единой концепции, а сосредоточился бы на ювелирном шлифовании терминологии.