В другие месяцы тоже много всего происходило, но «черным» прозвали именно август. Хотя «новая Россия» возникла как раз в августе, и «Лебединое озеро», которое крутили, видимо, как первую под руку попавшуюся глушилку — музыка, балет, «ни о чем» — как раз-то и оказалось символическим. Белый лебедь Белого дома одержал победу над черным лебедем ГКЧП, и даже фамилии подверстались «говорящие»: генерал Лебедь — против генерала пугавшего, Пуго. Тогда, несмотря на нищету и голод, все радовались, обнимались, братались и были уверены, что светлое будущее уже в кармане.
Теперь есть все, о чем мечтали тогда: свобода выезда, частная собственность, достаток, уютные кафе, свобода слова (не на телевидении, так в других местах) и вероисповедания — начиная с 1917 года такого не было, а до 1 августа 1914 года, когда Российская империя вступила в войну — было. Однако Россия вскоре отреклась от самой себя вслед за своим императором. Как и всякий слом — одни приветствуют, другие проклинают, и по сей день. Тогдашний распад империй Европа пережила, на их месте — после океана пролитой крови — созрели благополучные национальные государства, только национальными они, чем дальше, тем больше, быть перестают — колонии втянулись внутрь, и сама идея национального государства теперь переживает крушение. Советская империя распалась недавно, и ее трясет вполне закономерно, но в этом году — просто корчи и какой-то раж запретов. Когда каждый день, включая радио, слышишь слова «арест», «уголовное дело», «приговор», «колония», то это оно и есть. Так ведь и в 30-е сажали не только «политических», но и какого-нибудь учителя Фарбера, и водителя, вышедшего пописать в кусты, а там, оказывается, дети играли неподалеку — получил 5 с половиной лет колонии «за развращение малолетних». Это из августовских новостей, но в этом смысле весь год — августейший.
От эйфорического братания августа 1991-го к августейшему 2013-му не осталось и следа
Тогда летели головы и «столпов режима» — партийцев, чекистов. Были и «рабы», строившие Беломорканал, только роль «мигрантов» исполняли граждане СССР, списанные в расходный материал. В этом августе появилась статья в газете «Культура» о том, какая это была духоподъемная стройка. Впервые такое прозвучало с 1956 года, начала «оттепели», что тоже отсылает нас к пресловутым тридцатым. Только расстрелы теперь отменены. И государственная идеология другая, цифровая, оперирующая миллионами и миллиардами рублей/долларов, потому чаще всего сажают за хищения (подлинные или мнимые), а не оппортунизм, ревизионизм и шпионаж. От «иностранных агентов» до шпионов, впрочем, — один шаг. Да и тогда за утаенный мешок собственной картошки крестьянин мог поплатиться жизнью. И не надо удивляться, что смоделированные этой системой люди хотят «хапнуть» или «утаить». Никто же не верит, что не настанут очередной дефолт, деноминация, что не отнимут бизнес или дом. От эйфорического братания августа 1991-го к августейшему 2013-му не осталось и следа.
В этом августе правительство внесло в Госдуму законопроект «о внесении изменений в УПК РФ об особом порядке судопроизводства». Цель — «снизить расходы средств федерального бюджета, связанные с рассмотрением дела по существу и вызовами в суд участников уголовного судопроизводства». Подозреваемый должен признаться, что совершил преступление, и на этом все. Именно так в ленинско-сталинский период «тройки» выносили внесудебные приговоры: при Ленине просто расстреливали, при Сталине пытками добивались невероятных «признаний», о которых мы все много читали. Тогда была статья за антисоветчину, теперь –—за «чувства верующих». И вот удивительно, убивают отца Павла Адельгейма. Убивают именно потому, что он был «настоящим», каким и должен быть священник: помогающий страждущим, даже совсем пропащим. Это убийство сравнивают с убийством отца Александра Меня — тоже непререкаемым авторитетом. С авторитетом в России возник острый дефицит, да и слово это стало синонимом «вора в законе». Материальные блага появились, а моральные исчезли. РФ живет «былым величием», но не решив, какой из своих прошлых жизней подражать, перемеривает весь прежний гардероб, в фаворитах пока — военная форма, в которой мы спасли мир от нацизма-фашизма, и хотя это были не мы сами, Победа — главный предмет гордости. С предметом, правда, назревает проблема. Победители называют друг друга «фашистами» ежедневно, русские неонацисты, вернув в обиход слово «жиды», открыто говорят, что «Гитлер не довел дело до конца», издательство «Алгоритм» выпускает книгу Геббельса в серии «Проза великих».
С авторитетом в России возник острый дефицит, ?да и слово это стало синонимом «вора в законе»
Вот комментарий к публикации законопроекта об «особом порядке»: «Какой народ — такое и правосудие. И оно должно быть Сталинским. Какое оно и становится. И сесть в итоге должны все — и те умники, что рассуждают тут про экономическую амнистию (выпустили только 30 человек, и те были на условке), посадят и тех умных, что признают «особый порядок» — хорошим средством наказания. Реально, чтобы очиститься и подобреть — всем нам нужны дикие репрессии. За все — за скачанный фильм, за взятку гаишнику, за подарок врачу. Срок всем — и тем, кто берет, и тем, кто дает. А потом и тем, кто сажает, и тем, кто судит. А далее и тем, кто принимает законы. Когда пол-страны пройдет через мясорубку следственно-судебной системы, вот тогда мозгов только прибавится. А пока ждем. Сажаем, сидим, судим и оговариваем, гнем умные темы. Но придут за всеми. Уже скоро». Можно сказать, мало ли пишут всякую чушь — но мысль народная дрейфует в эту сторону со страшной скоростью, это уже без пяти минут мейнстрим. Вот что говорит депутат Милонов: «Я хочу, чтобы была незамедлительно выделена территория для создания нового лагеря для содержания временно задержанных до их депортации мигрантов. Можно выделить порядка 20 гектаров, обнести их колючей проволокой, построить бараки и подогнать туда железнодорожную ветку. Колючая проволока — чтобы не сбежали». Это август 2013-го. Первый всплеск концлагерной эйфории. Ведь так соблазнительно — взять и изолировать всех, кто не «мы». А кто такие «мы», определяет государство, чьи многочисленные щупальца живут уже каждое своей жизнью. Возможно, как утверждает автор комментария, этих «мы» не останется вовсе, все придут за всеми. Победа в такой войне не предусмотрена.
Мне вспоминается встреча в Греции, на острове Корфу, с одной русской женщиной, Ириной. Август 1991-го лишил ее российского гражданства, потому что она, жительница провинциального русского городка, вышла замуж за украинца, переехала в Киев, развелась, жить стало не на что, негде, и она поехала в Грецию. Просто как туристка, и осталась в качестве нелегальной мигрантки. Устроилась работать уборщицей на виллу Джеральда Дарелла, принадлежащую одной греческой семье. Даррелл снимал виллу много лет, теперь она стала частным отелем. Греческие власти, увидев, что Ирина работает, легализовали ее, и она смогла позвать в гости дочь. Дочь вышла замуж за молодого владельца виллы, где теперь и ресторан, и домики для туристов вокруг, и Ирина стала из мигрантки хозяйкой. Так же работает, как прежде. Вьетнамцы, столь трудолюбивые и добросердечные (если б меня спросили, какой народ из всех виденных самый симпатичный, так это они), что-то подпольно шили, но, как пишут, — не добровольно, а были обращены в рабство в буквальном смысле слова. И что рабов в России больше миллиона. Но никто этого как бы не видит. Вдруг увидели в Москве, но вовсе не из-за того, что вдруг прозрели, а потому, что на полицейского напал гражданин РФ. И отнюдь не тихие вьетнамцы раздражают москвичей, а агрессивное поведение сограждан. Разных — это не только вооруженные горцы — спонсоры полиции. Не только плотные толпы на Ураза-байрам, когда перекрывают улицы Москвы — для шествий и демонстраций улицы всегда закрыты. Раздражает то, что в августе, под полный релакс на лебединых озерах, происходит или готовится очередное насилие.