Второй кусок, этак с полкило, я оставил себе. Спрашивается: а почему бы мне было не продать и второй кусок, отчего я отказался от куша в полторы штуки грина? Это, конечно, факт моей личной биографии, но тем не менее объясню. Все просто. Дело в том, что деньги нельзя есть. То есть в крайнем случае можно их и съесть, но вряд ли это вкусно и уж точно непитательно, здоровья не добавит. Много чего нельзя сделать с деньгами — их нельзя не только есть, их и пить нельзя, и дышать ими нельзя. Их можно в принципе любить, и даже сильно, но это не столько любовь, сколько извращение. Неохота даже представлять себе, как человек обнажается и начинает заниматься сексом с банкнотами. Чушь какая-то.
Я, кстати, предлагал наказание для мэра одного столичного города, который привел в негодность подотчетный ему субъект федерации, застроив его дорогой недвижимостью так плотно, что по территории ни пройти ни проехать. А именно такое: на неделю запереть его в комнате с деньгами — пусть бы получил он такой опыт, оценил роль и важность денег, а потом поделился бы с нами впечатлениями. Как всегда, меня не послушали. И, как всегда, еще пожалеют об этом.
Человек сам кузнец своего счастья, вот пусть сам и кует в свободное от работы время все, что ему надо
И вот продал я сало.
Мне привезли его из Киева, по дружбе. Купили там на рынке, но не в центре, где ломятся досужие туристы и взвинчивают цены, а чуть в стороне, в тихом месте. Сало было заботливо обсмалено соломой, а не газовой горелкой, и засолено вдумчиво — как для себя.
Благодарность от украинской культуры, которую я поддерживаю в рамках своих скромных способностей, материализованная именно в такой форме, была доставлена в Москву и передана мне собственноручно сотрудницей известного киевского издательства.
Как же так вышло, что я продал подарок?
А вот так. Когда я зашел в «Петрович», там как раз шел благотворительный аукцион. Выставляли на торги разную еду и напитки — и люди реально сражались за каждый лот. Кто не ходит на аукционы лично, все равно знает, какие на подобных мероприятиях страсти кипят, если посмотрел хоть одну экранизацию «12 стульев».
Торговали главным образом блинами и вином.
Андрей Бильжо, хозяин площадки, лично оглашал цены. Ну и ходил по залу — глянуть, что и как. Подойдя к столу, за которым сидел я, он обратил внимание на мой подарок, привольно раскинувшийся среди штатной нарезки.
— А это что?
Ему объяснили. Мы с Андреем Георгиевичем переглянулись, и я как-то автоматически взял в руку сверток и протянул ему. Бильжо забрал его молча — а про что тут говорить — и пошел к сцене с новым лотом, за который тут же развернулась не борьба даже, а война. Тыща-две-три-четыре-пять! Как вы уже знаете, на десятке схватка закончилась.
Самое смешное, что сало вернулось за наш стол. Купил его знакомый, топ-менеджер громкой корпорации. Он, конечно, мог завернуть добычу в тряпочку и унести в свой роллс-ройс, но вместо этого щедро выложил добычу на стол и даже напилил ее. Ну и мы это все съели в процессе ужина. Таким образом, я продал некий товар, который потом сам же употребил. Вы не угадали, тут не будет ни слова про схемы нашумевшего покойника, о которых столько говорят в эти дни. Я просто хочу сказать, что такого дорогого сала мне еще не приходилось пробовать. Доллар за грамм! Фантастика.
Сюжет этот на самом деле вовсе не смешной. А, напротив, предельно грустный. Люди проводят аукционы, чтобы набрать денег на лечение детей, иначе наше будущее помрет. Перестанет Андрей Бильжо пускать благотворителей в свой (он там акционер) ресторан — и пожалуйте, вот вам пара-тройка детских трупов. Как будто некому больше озаботиться жизнью и смертью младенцев. Нормально, да? Еще осталось объявить по стране сбор денег на квартиры для ветеранов войны — той, что 1941–1945. Потом насчет лекарств для пенсионеров постоять с протянутой рукой. Пустить по кругу шапку, чтоб построить немного автотрасс. И жизнь наладится. Вот увидите! Ну не все ж на начальство надеяться. Человек сам кузнец своего счастья, вот пусть сам и кует в свободное от работы время все, что ему надо.
А солидных людей отвлекать от важных государственных забот не надо, у них вон от Кипра и без нас волосы седеют с каждой минутой — даже в прямом эфире заметно.