«Древо» росло быстро. А под ним начали выскакивать на свет, точно грибы, многочисленные союзы — врачей, учителей, юристов, физиков и лириков, доцентов (!), даже совет чиновников имелся, — а также палаты, кабинеты и сенаты. Еще были корпуса, например «Национал-социалистический корпус летчиков». Были «помощи», например «Национал-социалистическая помощь жертвам войны», были «благотворительности» — «Национал-социалистическая народная благотворительность». Был «Немецкий трудовой фронт». Он всосал в себя членов всех советов и союзов, поскольку не столь важно было, в каком объединении состоял немец, но трудиться ему следовало как солдату.
Режим должен был в полном объеме демонстрировать многоликое народовластие, обещанное Гитлером в предвыборной программе. Гитлер ведь не в одночасье сделался авторитетом в глазах нации. Поначалу ему следовало слушать многих и принимать решения на основе советов и мнений умных людей. «Фюрер особенно ценит в человеке ум и профессионализм, — убеждал общество Гесс. — Умный человек — это алмаз, а общение с фюрером дает ему огранку, и получается бриллиант».
Чтобы удобнее было слушать умных людей, их тоже объединили. После прихода к власти Гитлер созвал «Генеральный совет немецкой экономики», в который вошли обладатели крупнейших капиталов Германии. Других умных людей объединили в Общественный совет, возглавлявший Имперскую палату культуры. Палата, состоявшая из семи подпалат, имела вполне внятную цель тотального контроля над всеми видами искусства — театром, музыкой, литературой, кинематографом и т.д. А Общественный совет, поставленный во главе этой палаты, — это был странный орган, который всюду упоминался, буквально выставлялся вперед, как боевой слон, но собирался раза два, не более. Вероятно, потому, что персоны, входившие в этот совет, не имели ни времени, ни желания работать над чем-то конкретным или даже что-то обсуждать: это были очень занятые люди, реальные руководители отраслей и земель, которые над своей миссией посмеивались и все инициативы фюрера единодушно одобряли.
Вместо гнилого леса многопартийности, в котором ничего уже не родится, у нас будет единомощное древо великой партии, на ветвях которого вызреют сладчайшие плоды
Существовали и совершенно удивительные учреждения. Например, был заявлен Еврейский сенат. Заместитель фюрера по партии Рудольф Гесс продекларировал его образование в качестве Совета еврейских старейшин при фюрере — органа, который станет давать «продуманные советы по правильной адаптации евреев к новым правилам жизни в Германии».
Правда, совсем скоро, с началом второй мировой войны, единственным словосочетанием, в котором станут фигурировать слова «еврейский совет» сделается юденрат (Judenrat, в переводе с немецкого это и есть «еврейский совет»). Юденратам предписывалось уже не давать советы фюреру, а налаживать «местное еврейское самоуправление» на захваченных территориях, в городах и гетто. Причем оккупационные власти сами назначали эти советы старейшин, на них же возлагали и ответственность за исполнение приказов. Органы эти были временными — вместе с ликвидацией самого гетто совет старейшин исчезал.
Сейчас это кажется невероятным, но до 1943 года в Третьем рейхе существовал Сионистский союз Германии и выходила еврейская газета «Юдише рундшау». Гитлер до последнего держал в рукаве карту, которой в критических обстоятельствах мог козырнуть перед цивилизованным миром.
А еще в рейхе были и вовсе уж необъяснимые структуры.
В Мюнхене, в Коричневом доме, под руководством Гесса долго, около года, шли работы по оборудованию особого зала, в котором по решению заместителя фюрера должен был бы собираться Партийный сенат. Зал так и назывался — «сенатский». Он был прекрасно оборудован, украшен гобеленами, бюстами античных героев, рунами Что это была за штука — Партийный сенат, — так и осталось неведомым, поскольку отвечавший за его созыв Гесс улетел в Британию. После него о Партийном сенате никто не вспоминал.
Я все-таки задалась вопросом, откуда могла возникнуть сама эта идея — сенат при диктаторе. А оказывается, это вытекало из той конституции, которую Гитлер обещал немцам в пику демократической Веймарской! И согласно которой Гитлеру полагался такой орган, как сенат, который должен был давать ему рекомендации, а в случае чего оперативно назначить преемника.
А вскоре на само слово «конституция» был наложен запрет, и оно как-то довольно быстро выветрилось из умов немцев. Зато туда влетело слово «наместник». 30 января 1935 года был принят закон «Об имперских наместниках». Им вменялось в обязанность «наблюдение за выполнением политических директив фюрера и рейхсканцлера». Право назначения и увольнения этих чиновников Гитлер оставил за собой.
Вскоре из политической трескотни испарились и такие слова, как «ландтаг» (местный земельный парламент) и «рейхсрат» (орган представительства земель в имперском парламенте). Больше никакого местного самоуправления! Все бургомистры городов назначаются на 12 лет из кандидатов, выдвигаемых местными отделениями НСДАП.
Что касается рейхстага, то он остался, чтобы имитировать бурную законодательную деятельность при человеке, который сам был Закон.
Немецкий диктатор со всеми его «палатами» так и не смог обмануть мир, мучительно пытавшийся взращивать демократические свободы. Сумел ли он обмануть свой собственный народ? Нет, конечно. Немцы сознательно сделали свой выбор — в пользу масла вместо свобод.
А получили пушки.