Понятно, что шесть лет назад Большой ушел из старого здания одним, а вернулся другим. Но в отреставрированном зале и переделанных фойе как будто лежал и ждал груз очевидных ожиданий. Театр возвращался заложником собственной истории и особого статуса, легендарное былое величие встречало с вызовом. Чтобы показать, что за несколько лет огромный театральный механизм заметно изменился и может работать почти независимо от требований прошлого, с публикой пришлось поговорить.
Разговор получился жестким. Он начался с выдержанного в ледяном тоне концерта — открытия Исторической сцены, где важной публике показывали театр в разных видах, но больше всего ее саму и ее представления о себе и театре. И достиг особенного накала, когда сразу после открытия вышла первая оперная премьера сезона — «Руслан и Людмила» в постановке Дмитрия Чернякова.
Если бы этот спектакль появился на новой-старой сцене Большого не первым, его скорее всего приняли бы спокойнее. Он был бы спектаклем на любителя и сенсацией — тоже на любителя. Скажем, открылись бы музейным экспонатом, возобновленным «Борисом Годуновым» — аккуратно отреставрированным драматичным блокбастером сталинской эпохи главное здание как раз закрывали на ремонт. Но театр предпочел не заигрывать с традиционалистскими ожиданиями и выпустил вперед «Руслана». Радикальный режиссерский спектакль, виртуозный коллаж постановочных стилей и языков, переосмысленный сюжет, заново переслушанная партитура и жесткая реплика в адрес публики. Обращаясь к ней, режиссер как бы произносит: «Что-то не хочется с вами тут разговаривать. По крайней мере по душам».
Эстетическая пощечина имела изысканное музыкальное оформление — в театре в первый и, как потом выяснилось, в последний (в обозримой перспективе) раз появился дирижер Владимир Юровский, «Руслан» стал блестящей работой и безусловным музыкальным событием. Красивую пощечину нельзя было не заметить. Жест театра был предельно ясен: игра в музей больше не будет главной.
Три оперные премьеры сезона — три примера разных игр и подходов. После «Руслана» появился «Кавалер розы» Рихарда Штрауса (режиссер Стивен Лоулесс), принципиальное для мировых сцен название, которое в Большом театре никогда не шло. Теперь идет в виде подчеркнуто респектабельного, европейского по духу и стилю спектакля в тягучей, дотошной и грациозной манере. И наконец, «Чародейка» Чайковского для поклонников неортодоксального русского репертуара и, наоборот, ортодоксальных решений, не очень ловкий, но гордый оммаж полузабытому Большому стилю от Александра Тителя и Александра Лазарева. За сезон намечено три направления: режиссерский театр для прогрессистов, современный европейский театр для любопытного среднего класса и наше наследие — для туристов и пуристов.
К моменту открытия Исторической сцены в Большом было около 20 оперных названий — мало для уважающего себя театра. На следующий сезон в опере запланировано уже шесть премьер в разных стилях и театральных жанрах. А пока нет ни одной оперы бельканто, есть только по две оперы Верди и Моцарта, из французской оперы — одна «Кармен» (нет ни Гуно, ни Массне), из немецкой — «Летучая мышь» и «Воццек». Ни Вагнера (через сезон запланировано возобновление «Летучего голландца»), ни Рихарда Штрауса (кроме «Саломеи», здесь вообще никогда ничего не ставилось). Нет никакого вообще барокко, не до него.
Музыкальный руководитель и главный дирижер Василий Синайский, например, просто счастлив, что удалось поставить «Кавалера розы», написанного в незнакомой оркестру и труппе стилистике: «Это главное событие. Теперь можно играть с оркестром сложные, изысканные программы. К тому же оркестр научился реагировать не только на стиль, но и на индивидуальный почерк солистов на сцене. В условиях большой сцены это оказалось очень важным и необходимым умением. Вообще наша главная задача сейчас определить, кто на что способен в смысле стиля и возможностей, кто уместнее и лучше в каком репертуаре и на какой сцене. Это большая работа, она необходима, чтобы раскрыться разнообразно и полно, раскрыть каждого». О незнакомой стилистике говорили и тогда, когда в 2009-м Курентзис учил с оркестром и певцами «Воццека» Берга и даже когда занимались Моцартом, а еще до реконструкции — «Адриенной Лекуврер» Франческо Чилеа. В этих стенах пока еще все как будто не очень знакомо. Но очевидно, что есть жажда родства с миром, его репертуаром, стилями, взглядами, свободой. Остается еще продать эту жажду публике.
В балете эта жажда проявилась буквально: в конце сезона Большой представил двухдневный фестиваль WWB@LLET.RU, название которого напрямую указывает на международный статус и поиски в области современной хореографии. Фестиваль придумал Сергей Филин, которому в этом сезоне выпало не только осваивать вместе с труппой Историческую сцену, но и подтверждать свое право на полученную весной 2011-го должность художественного руководителя Большого балета. Фестиваль показал, что Филину по силам и привезти в Москву такие труппы, как Балет Сан-Франциско и Балет Монте-Карло, и решить серьезные внутренние задачи. Так, в премьерной постановке балета Dream of Dream (хореография Йормы Эло на музыку 2-го фортепианного концерта Рахманинова) Филин ухитрился вывести на сцену в равных партиях 11 ведущих солистов труппы. Если бы хореограф лучше совладал с великой музыкой Рахманинова, менеджерская победа худрука стала бы еще более очевидной. Второй премьерой, показанной на фестивале, — «Классической симфонией» на музыку Прокофьева — Сергей Филин по-новому презентовал московской публике хореографа Юрия Посохова, который уже много лет работает в Сан-Франциско. Это заявка на будущее: принятый с восторгом Посохов через сезон будет ставить специально для Большого полноценный балет.
Сам Филин главной задачей прошедшего сезона называл перенос важнейших спектаклей на Историческую сцену. Фактически это тоже реконструкция спектаклей — после того как они несколько лет шли на «маленькой» Новой сцене, требовалось собрать заново не только работу артистов, но и декорации, механику, сценографию. В итоге зрители увидели обновленные «Спящую красавицу» и «Лебединое озеро», «Щелкунчика» и «Жизель», «Ромео и Джульетту» и «Дочь фараона». На Основной сцене прошла и премьера «Драгоценностей» Баланчина.
Об амбициях Филина говорит и его кадровая политика. Первый же его шаг стал международной сенсацией. Худрук заманил в труппу Большого звезду Американского балетного театра (АБТ) Дэвида Холберга. Символично, что в списке главных мировых событий 2011 года в сфере культуры газета The New York Times первые места отдала именно путешествию Холберга в Москву и открытию исторической сцены Большого театра. «Большому нужен был красивый премьер-«принц», который при этом мог бы соответствовать и планке, и наследию театра. Дэвид как никто другой подходил на эту роль, - сказал Сергей Филин «МН». - Конечно, это были долгие переговоры. Как только он начал работать в Большом, я увидел, что ему здесь комфортно и интересно. И меня очень радует его отношение к этой работе. Дэвид понимает, что на нашей сцене он должен соответствовать репертуару и стилю Большого театра. И даже если какие-то моменты ему удобнее танцевать в традиции АБТ, он говорит: «Я приехал танцевать так, как положено здесь». В свой первый московский сезон Холберг выступил считанное количество раз, продолжая активно гастролировать с АБТ, но уже с сентября, по словам Филина, артист будет 75% своего времени отдавать Большому.
Сам Холберг сказал «МН», что чувствует поддержку ото всех, начиная с Анатолия Иксанова и Сергея Филина, и его отношения с Большим «замечательные». «Я надеюсь, что наши взаимоотношения будут продолжаться. Это даст мне возможность еще большему научиться у великолепных танцовщиков Большого театра», - сказал артист. Впрочем, и танцовщикам Большого будет чему у него поучиться. Уже в начале сезона Холберг предъявит московской публике баланчинского «Аполлона», а в конце, по всей видимости, сыграет заглавную роль в «Онегине» - оба эти спектакля входят в его репертуар в АБТ.
Другой проект Сергея Филина из сферы невозможного - появление на сцене Большого в статусе приглашенной звезды мариинской примы Дианы Вишневой. После скандала, вошедшего в анналы балетной истории, когда в 2005 году пять балерин Большого воспротивились намерению руководства пригласить Вишневу в труппу, она «гостила» на сцене главного театра страны лишь раз. «Ничего невозможного нет», - улыбается Филин. В этом сезоне он предложил Вишневой танцевать в «Утраченных иллюзиях» Десятникова - Ратманского (ее партнером стал Андрей Меркурьев), а в будущем уже обговорено участие балерины в двух премьерах Большого.
Скандальный уход из труппы Натальи Осиповой и Ивана Васильева в итоге, кажется, стал трагедией только для московской публики. Труппа Большого под руководством Филина снова доказала свой неиссякаемый потенциал, а артисты счастливо делят свое время между Михайловским и Американским балетным театром. Для Осиповой сезон вообще ознаменовался рекордным количеством премьер, в том числе пятью - в АБТ. Теперь балерина намерена расширять не только репертуар, но и географию выступлений: в ее планах сотрудничество еще и с Ковент-Гарден и Австралийским балетом.
236-й сезон показал, что даже в условиях технологической перестройки Большой способен на большие поступки в творческой сфере и, отдавая дань традиции, с удовольствием возлагает на себя культуртрегерскую миссию. Конечно, сделать окончательный выбор между разнообразными стратегиями и разного рода публикой театр просто не сможет себе позволить. Он должен превратиться в конвейер, регулярно выставляющий разную продукцию для разных «покупателей». Публика не очень знает, чего хочет. Хочется верить, вскоре она научится не только быстро находить буфеты, но и уже по одному только названию спектакля в афише догадываться, где он может идти — на Новой сцене или на Основной.