Черную икру — полными ложками

В метро вошла девушка в сатиновом платье цвета фуксии с глубоким декольте, в крошечном кремовом берете с бантом и кокетливым зонтом с рисунком, повторяющимся на широком шелковом поясе. Она была вся в браслетиках и кулоничках из отдела бижутерии Hennes and Mauritz, а открытые носки ее танкеток приветствовали мир ярко-розовым педикюром. Вагон метро засиял — в нем в конце дождливого британского июня зажгли рождественскую игрушку.

У меня не было ни шляпки, ни платья, ни даже маникюра, но я твердо знала, что мне с девушкой по пути — мы обе ехали на Королевский Аскот, на самые шикарные скачки английского лета. «Все билеты проданы», — прочла я утром на сайте Аскота, они были распроданы еще за пару недель до первой скачки, но желание прикоснуться к празднику оказалось столь велико, что я решила ехать без билета и без шляпки. Хотя бы атмосферу почувствую — такие были мысли.

Атмосфера начиналась с вокзала Ватерлоо, по которому в изобилии порхали дамы в ярких шляпках, выгодно оттеняемые джентльменами в элегантных серых костюмах. Через высоченные стеклянные своды станции на эту карусель лился щедрый свет, все было в движении и радовало глаз. Вспоминалось 1 сентября с его белыми фартучками и гладиолусами или отъезд в пионерский лагерь, когда чистые и выглаженные дети взволнованно топтались около вагонов поезда в ожидании путешествия в лето без родителей.

Мой билет в Аскот и обратно обошелся в 13 фунтов — такую сумму легко мог наскрести у себя в неглубоком кармане и безработный докер. Докер начистил перед выходом из дома ботинки, прихватил бутылку шампанского и пару бокалов в придачу. Пиво — это для футбола. Для спорта королей, скачек и тенниса, у англичан припасено шампанское и пиммс.

Чистокровные снобы стали еще в поезде прикалывать себе на грудь именные значки-пропуски «Гранд-трибуна». Туда, где вход за 80 фунтов по заранее купленному билету, причем только в шляпках и только в галстуках. Род Стюард, нарядившись однажды с головы до ног в белый костюм, получил от ворот поворот за неприличный вид. Род ошибся дверью, ему надо было свернуть на SW19, туда, где зеленеют не аскотские, а уимблдонские луга и люди играют в теннис. Там тоже живут снобы, но другого цвета.

В вагоне мне досталось последнее сидячее место и, забив состав до отказа, мы наконец тронулись в путь, на запад. Через пару минут знакомств с соседями — все-таки мы были связаны одной аскотской цепью — у меня на коленях лежала чья-то невесомая шляпка в перьях и лентах.

— Могу подержать, иначе вам ее сплющат, — предложила я девушке, зажатой у двери.

— О, вы очень добры! — откликнулась она, и шляпка перекочевала ко мне.

Через час наша компания запрудила крошечную станцию Аскот. Слегка обшарпанная краска на стенах, новые рекламные щиты, узкий мостик через рельсы, вокруг которого сразу закрутился людской водоворот, чисто выметенный перрон, в привокзальном ресторане нас ждал пиммс от четырех фунтов за бокал (цены тут были народные).

До прибытия королевского кортежа, ожидавшегося в 14.00, оставался еще час, и половина поезда ринулась за освежающими напитками.

— Идем с нами, — позвала меня девушка, шляпка которой путешествовала от Лондона до Аскота у меня на коленях.

— С удовольствием бы, но сначала мне надо добыть входной билет, — откликнулась я и влилась в разноцветный людской ручей, текший в направлении городского центра.

Вокруг сновали шустрые дяди, предлагавшие купить-продать билет за несколько сотен фунтов. Сотен у меня не было, поэтому шла дальше, радуясь уже тому, что вижу эти цилиндры, перья, лимузины и заряжаюсь энергией взволнованных ожиданием людей. Я могла бы, наверное, так идти целый день. Неважно куда, важно, что вместе, бодро и радостно.

— Конечно, все билеты давно проданы, — согласился со мной постовой, — но почему бы вам не зайти в билетную кассу, она тут совсем рядом, всякое бывает. Он махнул жезлом в сторону кирпичного здания, утыканного британскими флагами, и я зашагала к нему скорее из любопытства, чем по убеждению.

И чудо свершилось. Там, за дубовой стойкой, меня ждала добрая фея. Из-под синей шляпки феи выбивались редкие седые пряди, на тонком носу еле держались массивные черепаховые очки.

— Кажется, могу вам помочь, — тихо сказала она и развернула карту Аскота.

Официальные билеты кончились, но оставались те, что не рекламировались нигде: ни в интернете, ни в газете, ни у вокзала, ни даже в билетной кассе самого Аскота. Это билеты в Верескову пустошь, внутреннее поле аскотского трека, большая часть которого используется как парковка. Туда пешком всего пять минут.

— Пройдете до белых ворот, там нырнете в туннель, что проходит под треком, и окажетесь в Вересковой пустоши. Билет стоит восемь фунтов, там стоят большие мониторы, но скачки очень хорошо видны и вживую.

Купив за три с половиной фунта подробную программку на дорогой кремовой бумаге и еще не веря своему счастью, я устремилась к ипподрому. Часы показывали начало второго. Королевский кортеж еще не покинул Виндзор, поэтому мимо главного входа на гранд-трибуну — мечту всех английских снобов — я прошла не спеша. Ничего, кстати, особенного. Как бабочки деревенскую лужу, облепила широкую лестницу гранд-стенда стайка нарядных девочек в мини-шляпках и туфлях на огромных танкетках. Они шуршали чипсами, фотографировались, и по длине их платья можно было определить, что направлялись они на трибуну попроще. На гранд-стенде разрешались платья только чуть выше колена.

Туннель привел меня на внутреннее поле трека. Без очереди и ажиотажа я отдала восемь фунтов за вход (плата принимается только наличными) и оказалась на противоположной стороне скаковой дорожки, прямо напротив гранд-трибуны, где толпились сэры с женами или эскортом.

От меня, как и от них, скачки были на расстоянии метров десяти. Такого люкса я не ждала и некоторое время недоумевала, зачем народ теснится на главной трибуне, заплатив по сотне фунтов, когда можно дешево и просторно расположиться в Вересковой пустоши? Здесь было все то же самое: и букмекеры, и палатки со снедью, туалеты люкс и своя охрана. Не было только дресс-кода, но и без него все мужчины были в костюмах, а женщины — в платьях и на каблуках.

Я приглядела себе небольшую перевозную мини-трибуну с шумной компанией девочек с голыми коленками и бумажными орхидеями в волосах. Таких трибун расставили штук шесть.

— Не найдется ли у вас свободного места?

— Конечно, присоединяйтесь к нам, угощайтесь, — сказали мне, указав на пакет мини-сосисок и бутылку Cava.

Вокруг расположились зрители со своими стульями, пледами, корзинками для пикника, бутылками, бутербродами и жареными куриными крылышками.

— А вот и «уголовники» пожаловали за своей «черной икрой», — раздался чей-то ласковый бас, когда рядом с нами пристроилась группа элегантно одетых джентльменов с одинаковыми галстуками — фон «севрюга на разломе», по нему черные горошины, надо полагать, лососевой икры.

— Ой-ой-ой, «помсы», руки прочь от нашей девочки! — Захохотали в ответ лососевые пришельцы.

Это была малая часть пятитысячного австралийского десанта, который перелетел океан, чтобы поболеть за свою мегазвезду Black Caviar (Черная Икра), непобедимую шестилетнюю кобылку, которая 21 раз в своей жизни выходила на старт и всегда приходила к финишу первой. Она лучший спринтер мира и гвоздь аскотской программы, и все ждут, что австралийская гостья выиграет здесь свой 22-й старт, Diamond Stakes, главный приз летних скачек. Она одна способна собрать сотни тысяч зрителей, и для этого ей не нужны ни ворота, ни мячи, ни пиво, ни даже Елизавета II.

Годовалой Black Caviar была куплена за $210 тыс., теперь ее не скакавшая еще полусестра продается за астрономическую сумму $2,5 млн. Эта кобылка — национальное достояние Австралии. Более миллиона долларов прибыли принесла только продажа бейсболок с ее именем по $25 за штуку.

Оркестр грянул — приближался первый торжественный момент.

— Где же она, наша «квинни» (уменьшительное от Queen)? — верещали мои соседки, вертя головами от монитора к ипподромной травяной дорожке, по которой в два часа дня должна была проехать королева.

Гранд-трибуна — еще не врата рая, рай, рассчитанный на 7500 мест, начинается за воротами королевской ложи. Элиту отделили от народных масс сравнительно недавно, если учесть, что самим аскотским скачкам больше 300 лет. В 30-х годах прошлого века недовольный моряк метнул в короля камнем, с тех пор моряков и королей держат на безопасном расстоянии друг от друга, если только у моряка не появятся спонсоры. Причем спонсоров должно быть сразу четыре. Четыре завсегдатая королевской трибуны со стажем не менее четырех лет должны поручиться за вас, только тогда вам светит шанс попасть туда, где выглажены даже шнурки. Кстати, раньше таких поручителей требовалось восемь.

Королева появилась с небольшим опозданием. Она проследовала в карете, запряженной четверкой снежно-белых коней, на запятках которой стояли навытяжку два ливрейных в высоких цилиндрах. Елизавета была в зеленом и голубом со скромной ниткой жемчуга на шее, и ее глаза, увеличенные стоявшим за моей спиной монитором, излучали живость и любопытство. 60 лет без маразма на престоле — такое не удавалось никому: ни монарху, ни папе римскому, ни генеральному секретарю.

Елизавете махали в ответ, поднимали детей и щелкали мобильниками.

— Вот она, наша королева. Посмотрите, какая же она душка!

Хороший повод поднять бокал шампанского и вволю покричать.

— Она что, всю дорогу ехала в карете? — интересуюсь у соседа с розовым треугольником платка в нагрудном кармане смокинга.

— Нет, конечно, из Виндзора на лимузине до Аскота и около ипподрома пересела в карету.

— Значит, она всех немножко обманула?

— Ну не на поезде же с вами ей ехать!

— И что, так каждый день?

— Да, только раньше суббота не считалась королевской. В этот день открывали ворота Вересковой пустоши и пускали на скачки простой народ. Мой отец, социалист и республиканец, принципиально не ходил на Королевский Аскот, но вересковую субботу не пропускал и всегда брал меня с собой.

— Ну да, а теперь и пустошь всегда открыта, и королева всегда в наличии.

300 тыс. зрителей за пять дней скачек (со вторника по субботу) собирает Аскот каждый год, и это самое успешное скаковое действо в Великобритании.

Однако в Аскоте ждали все-таки не королеву. Ее, конечно, тоже, но главная сцена была отдана не ей. В третьей скачке под сверкающим названием Diamond Stakes на треке должна была появиться Black Caviar.

Она медленно, как бы застенчиво вышла на темно-зеленый трек — с трибун раздалось многотысячное «А-ах». кобыла чутко поставила стрелками уши, жокей пустил ее легкой рысью, и Black Caviar, как настоящая прима, пошла вдоль трибун, выгнув тугую шею и оттягивая носок. Ее достоинство было королевским, энергия пружинистого шага заряжала весь стадион. Совершенство понятно всем, оно универсально, недостижимо для большинства, зато маняще прекрасно. А ведь нас только помани...

Black Caviar примчалась к своей 22-й победе. Diamond Stakes теперь полетит в Австралию, где все, затаив дыхание, наблюдали за галопом в далеком Аскоте. Елизавета II, вручая приз, гладила кобылу по шоколадной шее и шептала ласковые слова, какие девочка с Вересковой пустоши шепчет своему беспородному лошаку. Королевский Аскот — мечта о яркой и красивой жизни. Мечты должны вести нас дальше фонтана, в котором пьяный десантник по осени тискает очередную подругу на день нашего славного города.