Футбол, хоккей и теннис заслужили в России репутацию «денежных» видов спорта. Миллионы Андрея Аршавина и Маши Шараповой сводят с ума родителей, готовых на все, лишь бы вырастить из своих детей чемпионов. Кто-то пробивается, конечно, но большинство сталкивается с суровой правдой жизни: доходы в спорте редко покрывают вложенные в ребенка средства или приходят спустя долгие годы тяжелой и затратной работы. Теннисистка Нина Братчикова, к примеру, шла к своим первым реальным заработкам почти 20 лет. Почем нынче «теннисные деньги», почему российские юниоры предпочитают тренироваться за границей, как ищут и развивают таланты у них и у нас, рассказывает теннисный обозреватель Наталья Быканова.
«Чтобы найти хорошего тренера, нужны большие деньги. У моих родителей их не было»
Много лет назад на «Уимблдоне», обходя корты, где играли россияне, я обратила внимание на юниорку, которая бросалась на мяч, как Матросов на амбразуру. Игре она отдавалась безоглядно, но мяч «прилипал» к ракетке, летел вяло, движения девочки были скованны, если не сказать корявы, в итоге матчи она в диких муках проигрывала. Помню, подумала тогда: «При такой-то воле к победе бог таланта не дал». Но десять лет спустя на кортах «Ролан Гаррос» — в этой Мекке большого тенниса — забытая фамилия мелькнула снова. На этот раз в числе победителей. Среди привычных имен Марии Шараповой и Светланы Кузнецовой появилось новое — Нина Братчикова. От прежней угловатости не осталось и следа, движения девушки красивы и свободны, а мяч летит как из пушки.
— Нина, где же вы были столько лет?
— Действительно, я играла в юниорском «Уимблдоне», но переход во взрослый теннис не сложился. Лишь два года назад нашелся тренер, который научил меня бить по мячу. Он очень доступно все объясняет. Теперь мне мои удары нравятся.
— И где таких тренеров искать?
— Мне он встретился в Португалии. Я уже собралась с теннисом завязывать, а Педро сказал: «Давай еще раз попробуем!» Было это два года назад. Теперь я его все время спрашиваю: «Где ты был все эти десять лет?»
— Он-то понятно где — в Португалии, но вы, перспективная российская юниорка, участница «Уимблдона», где вы были?
— Россия — Италия — Украина — Португалия.
— И за десять лет ни одного тренера, который смог бы разглядеть в вас бриллиант?
— Не попробовав, понять нельзя. А чтобы найти хорошего тренера, нужны большие деньги. У моих родителей их не было. Хватило только на то, чтобы отправить меня в теннисную академию: сначала в Италию, а последние четыре года — в Португалию. Это гораздо дешевле, чем тренироваться в России. С 16 до 23 лет у меня тренера не было.
— Трудно представить, что Италия дешевле России.
— Так оно и есть. Как перспективной юниорке мне дали возможность тренироваться там бесплатно, а за проживание и питание родители платили тысячу евро в месяц. В Португалии, поскольку появился личный тренер, стало выходить дороже. Родители за тренировки платили тысячу плюс 20% призовых. Еще около тысячи в месяц при жесткой экономии уходит на переезды по турнирам, проживание и питание. Зато зимы там практически нет, тренируйся круглый год.
— А кто помогал вам в детстве?
— До 16 лет меня спонсировали друзья моего первого тренера. Но потом, слава богу, в стране начался кризис, и они не смогли мне больше помогать деньгами.
— Слава богу?
— Да. Только благодаря кризису я смогла расстаться со своим первым тренером, который был моим отчимом. Тогда мне нашли академию в Италии. И мама с папой стали за нее платить. Копейку считали, но занимать не пришлось: мама — врач-стоматолог, у папы — свой небольшой бизнес.
— Неужели в России вами никто не заинтересовался?
— Среди юниоров Динара Сафина и Света Кузнецова объективно играли лучше. Наш 1985 год рождения вообще был очень сильный, но сегодня уже почти все мои одногодки карьеру закончили. А какую помощь мне оказала страна? Директор нашей спортивной школы в Жуковске разрешил мне тренироваться с восьми до полдесятого утра каждый день, за что ему большое спасибо. Обычно у нас двадцать человек на одном корте тренируются по три раза в неделю.
— Дома-то хоть поддерживали?
— Дома мне каждый день вбивали, что я полная бездарь, что хуже меня теннисиста нет: справа в корт не попадаю, скорости в ударе нет. И вбили это в голову так крепко, что к другому тренеру я и подойти боялась. Была уверена, он скажет то же самое: что я тупая и бесталанная. Сейчас я хочу сказать тем родителям, которые мечтают вырастить из своих детей чемпионов, что нельзя так давить на ребенка. Можно совсем сломать.
— И как вы вылезли из этого негатива?
— Как всегда в России — вопреки. Назло. Не будешь тренироваться — нет, буду! Заканчивай играть — нет, не закончу! Я в принципе безумно упрямая. Да и отчима сегодня, слава богу, уже нет ни в моей жизни, ни в маминой. Они развелись.
— После этих трудных долгих лет сейчас вы по корту просто летаете.
— Мне очень нравится игра. Мы с Гулей, моей подругой из Узбекистана (теннисистка Акгуль Аманмурадова. — «МН»), как-то признались другу другу, что готовы играть в теннис даже просто за грамоты и чисто символическую зарплату, чтобы на жизнь хватало. Самый большой кайф — это победа. Я и в жизни больше люблю не процесс, а конечный результат.
— Когда тренируешься самостоятельно, как себя мотивировать на каждодневную рутину?
— Меня подстегивать не надо, меня надо останавливать: «Положи, Нина, эту штангу!», «Уйди с тренажера, сколько можно!» Правда, вот уже пять лет я с коленями мучаюсь. Две операции мениска. После каждой нагрузки лед прикладываю, чтобы воспаления не было. Мне сейчас главное — здоровье, чтобы еще хотя бы несколько лет продержаться. На тех турнирах, куда я приезжала без тренера, я сама составляла себе расписание. Решила, что пора позаниматься общефизической подготовкой, — шла и занималась. Поняла, что надо еще потренироваться, — шла и находила партнера. Если не находила — бежала кросс.
— Ваш первый большой успех пришелся на февраль этого года — на чемпионате Австралии вы, пробившись из квалификационного турнира, дошли до третьего круга основной сетки. Что-нибудь изменилось в отношении к вам?
— Счет в банке вырос, и папа перестал за меня платить.
— Мечты сбываются?
— В детстве мне два раза приснился один и то же сон: я выиграла «Уимблдон». Вот стою я с этой тарелкой (серебряное блюдо «Венера в розовой воде» — главный приз женского разряда «Уимблдона». — «МН») в центре огромного корта, все меня поздравляют, и Яна Новотна (бывшая чемпионка «Уимблдона». — «МН») руку жмет. Но я просыпалась, с сожалением понимая, что этого не случилось. Впрочем, мечтать не вредно, не правда ли?
«До 14 тащим сами, потом посылаем в люди»
Лучшая программа поиска и развития юных талантов существует во Франции. Это признают и англичане, и американцы, и австралийцы, у которых есть свой «Большой шлем» — не менее мощный источник дохода, чем «Ролан Гаррос».
Бюджет Французской федерации тенниса составляет около 100 млн евро в год, из них прибыль от «Ролан Гаррос» (по итогам 2011 года) — 59 млн. От государства перепадает еще около 20 млн евро в год на развитие детско-юношеского тенниса.
Детей начинают «сканировать» на талант с девяти лет. Для начала отбирают 200 способных ребят 9–12 лет по всей стране. Для этого как в центральной федерации, так и в региональных работают свои специалисты по отбору. Отобранные дети, тренируясь в домашних клубах, получают по 2 тыс. евро в год, которые они должны потратить не на машину папе, а на свое развитие, отчитавшись потом в расходах перед федерацией.
В 14–16 лет около полусотни способных подростков попадают в государственные академии. Здесь им обеспечены бесплатные тренировки и бесплатные тренеры, которые ездят с ними по турнирам.
Для 17–18-летних существует Национальный спортивный центр в Париже, где они живут, тренируются и учатся. Это уровень тех юниоров, которые по своему рейтингу попадают на юношеские турниры «Большого шлема» и начинают играть на низшей ступени профессионального тенниса. Высшая ступень этой пирамиды развития — группа Etua, молодые игроки 18–22 лет. За пребывание в Национальном центре семья берет на себя около половины расходов. Но в этом возрасте перспективные теннисисты, как правило, уже сами неплохо зарабатывают.
Для сравнения: бюджет итальянской федерации тенниса, которая не имеет своего турнира «Большого шлема», — 29 млн евро в год. Из них 14 млн евро уходит на проведение Открытого чемпионата Италии. Он не приносит прибыли, как «Большой шлем», но себя окупает. 4 млн евро идет на содержание телеканала, остальные деньги, по словам президента федерации, идут на развитие детского тенниса.
В постсоветской России системы отбора талантливых детей фактически нет. Среди российских теннисных родителей распространена схема «до 14 тащим сами, потом посылаем в люди».
Абонементные группы, где на корте три раза в неделю занимается по десять детей, стоят в Москве от 3 тыс. руб. в месяц. Польза от таких занятий возможна лишь на очень раннем этапе обучения, когда речь идет о закладке координационных способностей. Начиная с восьми лет в группе не должно быть больше четырех учеников. Стоимость занятий в этих группах «спортивного мастерства» — от 12 до 30 тыс. руб. в месяц. С десяти лет надо начинать заниматься с личным тренером минимум два раза в неделю по полтора часа. Услуги квалифицированного тренера стоят от 1,5 тыс. руб. в час. Аренда закрытого корта (а в российском климате большую часть года играешь под крышей) — от 1,5 до 2 тыс. рублей.
Чтобы вывести ребенка на международный уровень, минимум с 12 лет необходимо включать в программу двухразовые тренировки в день. Многие переходят на них гораздо раньше. Летом на открытых, грунтовых кортах (на них играют «Ролан Гаррос» и половину всех юношеских и профессиональных турниров в Европе) рекомендуется тренироваться каждый день, именно на грунте происходит правильная закладка теннисной базы. Этого «открытого» тенниса в Москве четыре, от силы пять месяцев. Здесь мы не конкуренты южным странам, где дети вольно «пасутся» на кортах целыми днями.
Теперь начинается простая арифметика. Двухразовые тренировки в день (три раза в неделю) увеличивают «базовую цену» трех занятий в группе в два раза — от 30 до 60 тыс руб. в месяц. Двухразовые занятия с тренером — плюс еще 25 тыс в месяц. Это уже под 100 тыс. руб. из семейного бюджета. Плюс расходы на разъезды по турнирам, которые ребенок должен начинать активно играть с тех же 12 лет. Один он в таком возрасте не поедет, значит, нужен сопровождающий взрослый или тренер, что увеличивает расходы в два раза.
В итоге с 12 лет серьезные занятия теннисом будут обходиться семье ежемесячно в 150 тыс. руб. минимум. Почти 4 тыс. евро.
Итальянский клуб, где Нина тренировалась бесплатно, тратясь лишь на проживание, питание и поездки (около тысячи евро в месяц), кажется просто «даром». Но чтобы тебя пригласили в Италию, надо сначала хорошо зарекомендовать себя на международных турнирах, а значит, несколько лет тратить по 150 тыс. в месяц минимум, чтобы вывести ребенка на этот уровень внутри России.
Нина Братчикова по юниорам входила в «полусотню» лучших в мире, играла за сборную России на юношеских турнирах. Это очень приличный уровень, учитывая, что на юношеских турнирах ИТФ (до 18 лет) «крутится» больше тысячи детей. Здесь надо оговориться: «личного тренера» итальянский клуб Нине не предоставлял, за это надо было платить дополнительно, а денег у семьи не было. Нина занималась или в группе, или с тем, кого найдет. Если бы у семьи нашлись деньги на толкового тренера в России, она могла бы проявить себя в профессиональном туре гораздо раньше.
По той же российской схеме «до 14 тащим сами, потом посылаем в люди» складывалась карьера у десятков, если не сотен способных юниоров. Детей посылали на лето, на год, на два, навсегда... Из тех единиц, что пробились, самыми успешными стали Мария Шарапова, Светлана Кузнецова, Марат Сафин, Динара Сафина, Надежда Петрова, Дмитрий Турсунов, Анна Курникова, Игорь Андреев, Андрей Голубев, Алиса Клейбанова, Анастасия Павлюченкова.