Ай да сирень в этом мае!Выпуклокрупные гроздья
Валят плетни в деревнях, а на Бульварном кольце
Тронут лицо в темноте — душемутительный запах.
Сердце рукою сдави, восвояси иди, как слепой.
Здесь на бульварах впервой повстречался мне голый дошкольник,
Лучник с лукавым лицом; изрядно стреляет малец!
Много воды утекло. Старая только заноза
В мякоти чудом цела. Думаю, это пройдет.
Поутру здесь я сидел нога на ногу гордо у входа
В мрачную пропасть метро с ветвью сирени в руках.
Кольца пускал из ноздрей, пил в час пик газировку,
Улыбнулся и рек согражданам в сердце своем:
«Дурни, куда вы толпой? Олухи, мне девятнадцать.
Сроду нигде не служил, не собираюсь и впредь.
Знаете тайну мою? Моей вы не знаете тайны:
Ночь я провел у Лаисы. Виктор Зоилыч рогат».
Сергей Гандлевский, 1984
Когда мы ужасались виду зачищенной под инаугурацию Москвы, мой когда-то младший, а ныне весьма даже старший коллега сказал: «Таня, возьми себя в руки, в день инаугурации Медведева было все так же». Я не поверила, а картинки — подтвердили. То ли нынче нашу оптику исказил сюжет с зимним временем, начавшийся 24 сентября и закончившийся падением на Москву облака зеленой пыльцы, то ли тогда, четыре года назад, наши объективы запотели от необоснованной, но страстной надежды. Однако факт: в 2008 году проезд кортежа инаугурируемого выглядел таким же кадром из фильма «День, когда Земля остановилась», как и проезд 7 мая 2012 года. Но глаза наши сегодня видят иначе. Глаза же, говорят, всегда правы.
Все равно хороший выдался май. Пока, во всяком случае. Дивные сирени и волшебные дети расцвели на московских бульварах. Передвижной Вудсток завелся и обосновался в Москве. Писатели и аналитики, оправившись от шока Болотной, блестяще все описали и проанализировали. Литераторы и художники гуляют, музыканты — подтягиваются. Столица бурлит фестивалями, артсобытиями, премьерами, музейными ночами, лекциями, чтениями, гражданскими инициативами.
Повинченных на Болотной скоро выпустят, вслед за ними, щурясь на солнце, выйдут и Навальный с Удальцовым. Ксения Собчак стала Свободой на баррикадах. Рубинштейн с Чхартишвили доказали, что и посреди строящихся баррикад возможен тонкий вкус, высокая культура и добрый юмор. В москвичах, склонных к достоинству, оно наконец пробудилось. В москвичах из числа безнадежно испорченных квартирным вопросом, по-видимому, угасло окончательно.
Все идет своим чередом. Молодежь из поколения «непоротых» получила то, на что имеет право каждая молодежь. Личный опыт столкновения с властями, жесткий контакт с «космонавтами», надеюсь, обеспечит им ту прививку ярости и непослушания, без которой подрастающее поколение вырождается в пресловутый планктон. Ведь у нынешних не было ни Пушкинской площади образца 1988 года или Белого дома образца 91-го, с одной стороны, ни «Зарницы» или казаков-разбойников — с другой. Теперь все есть. И многое еще, видимо, будет. К тому же прямо там, у Абая, они, судя по всему, научились горизонтальной самоорганизации, и высокой толерантности, и добросовестности, что, возможно, самое главное во всей этой истории.
Взрослые тоже получили свои бонусы — гормональные ли, социальные ли, ностальгические ли. Наконец-то неизбывное «как здорово, что все мы здесь сегодня собрались» совпало с потребностью излить накопившуюся усталость от столь же неизбывных стилистических разногласий с властями. И лыжи у печки стоят. А тут еще и подросшие дети — новые люди, соль соли земли, букет в благородном вине, теин в чае. Я предполагаю, что вечер, проведенный опытными борцами за свободу в одном автозаке с прекрасными братьями Дзядко или Бахтиными, — это почти средство Макропулоса. Очень круто и достойно иметь возможность тряхнуть стариной в обществе собственных детей. А разделять с ними общие взгляды, вкусы и убеждения мне кажется почти пределом мечтаний культурного человека.
Что касается более скучных и содержательных предметов, как то: платформа политической оппозиции, ее стратегия и будущее, — то про это уже много, интересно и разнообразно написано. Сказано о необходимости рутинной политической работы. Произведен анализ и в рамках дихотомии «правые-левые», и во всех прочих мыслимых рамках. Тем более что суть текущего момента все же не в платформе или программе, а в самом факте цветения. Как сформулировал наблюдательный Андрей Левкин, «…происходящее в Москве с осени является своего рода движением за самоидентификацию; собственно, речь идет о попытке различения сущностей в рамках сложившейся общественно-политической ситуации» («4 случая (не)различения сущностей», Полит.ру).
Процесс самоидентификации у всех протекает по-разному: у кого радостно, у кого болезненно, у одних сопровождается глубокой рефлексией, у других — истерикой, один сочиняет стихи, другой рвет на себе тельняшку. Оно и понятно: самоидентификация — процесс, несомненно, важный, чтоб не сказать архиважный. И практически бесконечный. Катализатором его, разумеется, всегда может выступить власть — неизящная, неостроумная и до уныния постоянная в своей некреативности. Что она с успехом и делает. «Такой возможности — что к власти придут левые, но станут проводить правую политику, я бы не исключил и для России после демократизации, — написал опасающийся прихода левых аналитик. — Но вообще-то каждому лучше заниматься своим делом. Актуальной повесткой дня является строительство эффективных институтов, а ее ядром — борьба против коррупции. И это понимают не только высоколобые интеллектуалы. Стремительный рост популярности Алексея Навального был следствием того, что ему удалось нащупать повестку дня, доступную для понимания весьма широких слоев населения. Разумеется, надо понимать, что демократия — это конкуренция. Победа на выборах дается недешево, и российским правым надо уже сейчас думать о том, какую альтернативу они смогут предложить российскому народу. Важно, однако, видеть и другую сторону дела: покуда демократии нет, правые и левые — естественные союзники в борьбе за нее» (Григорий Голосов, «Детская боязнь левизны», Слон).
Вот так и формируются коалиции, пусть нездоровые, главное, чтоб эффективные. У меня есть еще лишь пара соображений, как говорится, личного порядка. Первое. Мне кажется, что взрослым, находящимся в упоении от идейного единения с детьми, было бы честнее сообщить детям еще кое-что. Что «быть услышанными» не является истинной целью протестующих. Во всяком случае, когда единственным месседжем, консенсусным для всех членов коалиции, является незамысловатое «Россия без Путина», и официальным адресатом его является собственно Путин. Более того, не приведи господь им оказаться по-настоящему услышанными. Ведь если содержание сообщения, которое ты пытаешься донести до собеседника (или контрагента, или даже твоего наемного работника), сводится к оскорблениям, то в разнузданно оптимистичном сценарии, будучи услышанным, ты получишь в ответ «она утонула». А в реалистичном — в нос. Наш президент, как известно, консерваториев не кончал. Пользуясь нехитрым методом экстраполяции, можно легко спрогнозировать его реакцию на многократно повторенного «земляного червяка», буде оно услышано. Да что Путин, любой не согласится признавать себя червяком, сколько ему ни тверди об этом. И детям, мне кажется, полезно это понимать. Они новые и прекрасные, но если кто вдруг станет их троллить, то, между прочим, и размажут. Тем важнее не позволять им путать обряд вуду с актом коммуникации, ведь им еще жить и жить.
И второе соображение, казалось бы, не имеющее прямого отношения к описываемым майским событиям. Как вшивый о бане, я — о пуськах. Мне не только не близко творчество группы Pussy Riot, оно мне очень далеко. Можно было бы и дальше обсуждать детали, если бы пуськи не сидели. Но я панически боюсь, что их таки посадят, всерьез и надолго. У всех людей, как мы знаем, разный «предел упругости», разный адреналиновый порог. Повод для того, чтобы начать рвать на себе тельняшку или кидаться на омоновцев, у каждого свой, неповторимый и уникальный. Я честно не знаю, почему так сложилось в моей голове, но если пусек посадят на n+0 лет, я, видимо, либо уеду прочь, либо запишусь в оруженосцы к какому-нибудь любителю пострадать в кутузке. Учитывая возраст, характер и набор личных обремененностей, скорее первое. И это будет позорный побег. Но я просто не знаю, как мне лично быть с сидящими пуськами, для меня это слишком. Не верю, что «Марш миллионов» под названием «Россия без Путина» может мне чем-то помочь. Если сможет — буду только рада.
P.S. Это личное, но считаю, что было бы недобросовестно не упомянуть о нем. Все сочиненное выше написано под жесточайшим давлением, в условиях беспощадной самоцензуры, бацилла которой впервые завелась во мне лишь в этом году. Воистину, никогда не знаешь, где и что тебя подстережет. Моя погибель таилась не в президентских пресс-службах, с которыми воевать легко, приятно и азартно, а в фейсбуке. Где вместо наемников-чиновников — племя друзей, тобою же любовно собранное. Последствия любого твоего расхождения с ним тяжки. Разумеется, я о внутренних последствиях, наступающих от того, что в своей песочнице ты не просто без забрала, а вообще наг и соответственно раним. С одной стороны, бескомпромиссно родное племя необходимо для самоидентификации, а с другой — успешная самоидентификация без разлуки с ним, похоже, невозможна. Так что приходится уходить в автономное плавание. Одиночество привлекательно тогда, когда его алчешь. Когда оно есть, с ним трудно. Но, видно, так нужно. Как подросшим детям нужно ощущение общности, подкрепляемое бодрящим ароматом автозака.